Бесценный дар

В комнате повисло тяжелое молчание. Стало так тихо, что можно было расслышать шум машин далеко внизу, па улицах Хьюстона. Преодолевая боль в сердце, она закрыла глаза – и услышала, как Ланс повернулся на каблуках и вышел. Резкий звук захлопнутой двери был словно выстрел, оборвавший ее жизнь.

Она замерла на диване, не двигаясь. Она не шевелилась так долго, что Барт всерьез забеспокоился. Сначала он пытался привести ее в чувство своей неуклюжей нежностью. Это не помогло. Наконец, его беспокойство перешло в гнев, и он скомандовал:

– Ну-ка, Эрин! Я совсем не хочу, чтобы ты потеряла ребенка, так что встряхнись!

Не столько смысл слов, сколько звук заставил Эрин очнуться и вытереть слезы.

– Так-то лучше, – проворчал Барт.

– Ты назвал меня по имени, Барт.

– А разве не всегда я тебя так называю?

Она улыбнулась, ласково коснувшись его щеки.

– Нет…

Он поднялся и отошел на несколько шагов.

– Радость моя, мне очень трудно это сказать, но я скажу. Ты должна рассказать Баррету о ребенке. Мне кажется, он сейчас смотрел на тебя… ну… ты понимаешь… Словно он любит тебя. Давай я его догоню.

– Нет, Барт. Я не буду ему говорить.

– Дорогая, он имеет право знать. Ведь это и его ребенок, понимаешь? – медленно, негромко произнес он.

Она вздохнула. Она уже задумывалась об этом.

– Да, конечно. Он должен об этом узнать, но не сейчас. Может быть, когда ребенок родится… Мой адвокат… Или еще как-нибудь…

– Знай, я по-прежнему хочу на тебе жениться. – Барт откашлялся. – Ты еще не передумала? Я люблю тебя. – Невыразимая грусть заволокла его темные глаза.

– Я тоже люблю тебя, Барт. Ты мой самый дорогой друг, – искренне ответила она.

– Да, я понимаю, – печально улыбнулся он и через минуту спросил:

– Вызвать врача, чтобы он выписал успокоительное? Честно говоря, выглядишь ты паршиво.

Она рассмеялась.

– Ну, на этот раз я именно так себя и чувствую. – Но, увидев, что Барт нахмурился, она сказала:

– Нет, не нужно успокоительного. Просто день был сумасшедший. Сейчас поеду домой и лягу.

– Отвезти тебя?

– Не нужно. Все будет в порядке.

На пути к двери Барт спросил:

– А зачем приходил Баррет?

Пальцы Эрин ощупали конверт с фотографией. Все, что осталось у нее от мамы и брата. И в то же время единственная вещь, которую дал ей Ланс. Пока ей не хотелось ни с кем этим делиться.

– Надо было закончить одно дело, связанное с Кеном, – туманно ответила она.

* * *

Когда Эрин добралась до дома, она была совершенно без сил от боли в сердце, переживаний и жары. Петунии в горшках почти завяли.

Если она не потеряет сознания, непременно польет их, хотя сегодня вряд ли хватит сил на это. Она включила кондиционер – одно из многих ее нововведений в этом доме. С трудом добралась до своей спальни и запустила вентилятор под потолком.

Эрин переоделась в просторный сарафан с узкими бретельками. Бледно-голубая полупрозрачная ткань окутала ее подобно облаку. Не в силах дольше терпеть тесноты, она сняла бандаж-панталоны и натянула маленькие трусики, избавившись и от остального белья.

Думать о еде было противно. Она спустилась в кухню и налила себе холодного чая со льдом, добавив немного лимонного сока. Войдя в гостиную, как всегда, задержалась, чтобы полюбоваться ею. Она любила эту комнату. Темно – бежевые стены, белые деревянные панели и ставни. Диван и легкие кресла тоже белые, но их оживляют яркие подушки – синие, зеленые, оранжевые. Как обычно, ее взгляд остановился на белом камине. Всего каминов в доме было три.

В ту ночь Ланс зажег огонь в забытом камине. О чем он думал? Может быть, о ней? Может быть, он хотел, чтобы она сошла вниз?

Прекрати!

Она опустилась в кресло, поставив ноги на скамеечку. В руках она держала фотографию, привезенную Лансом, и, прихлебывая чай, разглядывала лица своей семьи. Завтра нужно купить золотую рамочку. Какую лучше – викторианскую, изукрашенную, или совсем простую, чтобы не отвлекала от самой фотографии?

Впервые в жизни она чувствовала себя так, словно получила наследство. У нее есть родственники. Теперь можно успокоиться.

Если бы сердце не болело из-за мужчины… Зазвенел дверной звонок, и она вздрогнула. Должно быть, посыльный. Нетвердо ступая, она поднялась с кресла и направилась к двери. На пороге между вазами с красной геранью стоял Ланс.

Она отпрянула – его лицо было свирепым.

– Раздевайся.

Не веря своим ушам, она ошеломленно смотрела на него.

– Что…

– Я говорю – раздевайся! – Он втиснулся в дверь. – Или я сам тебя раздену!

Заперев дверь, она повернулась к нему. Он говорил голосом, не допускающим возражений. Не приходилось сомневаться, что он осуществит свою угрозу.

Что ж, она не станет в страхе прятаться за дверью. Она решительно вздернула подбородок:

– Но сначала тебе придется меня убить.

– Не искушай меня, – пробормотал он. – А то я и впрямь сверну твою очаровательную шейку.

– И чем же я это заслужила? – Ее сердце бешено колотилось. Неужели он понял? Наверняка понял. От него ничего невозможно скрыть.

Он прищурился, глядя на нее. Голубой блеск между густыми щеточками золотистых ресниц.