Бесценный груз

Человек хромал, но двигался вдоль старой разрушенной дороги самостоятельно. Ноющая боль в ступне постепенно проходила. Немного впереди Зака, уверенной походкой двигался андроид. На плечах робота висел огромный мешок с провизией. Груза было так много, что даже два живых человека с большим трудом смогли бы унести столько же. Робот, в свою очередь, не знал усталости, его шарниры и сервомоторы равномерно гудели, а гироскопы позволяли машине уверенно держать равновесие во время постоянного интенсивного движения вперед. Ториевый реактор — сердце машины — даже при таком жестком режиме эксплуатации стабильно выдавал не более восьмидесяти процентов нагрузки, о чем свидетельствовал маленький индикатор на затылке андроида.

Через пару-тройку дней, когда боль в ноге окончательно утихнет, Зак возьмет с собой побольше крепких мужчин из бункера, да еще и этого механического здоровяка в придачу (если тот, конечно не станет возражать) и они сделают несколько ходок, чтобы вынести из разведанного сегодня супермаркета все годные в пищу продукты. Невзирая на периодически проводящуюся охоту в окрестных лесах, их колония нуждалась в припасах, и отчасти им всем повезло, что в ближайшей округе не было других групп людей, иначе вопрос выживания мог бы столкнуть их друг с другом в жестоком противостоянии. Боеголовка взорвалась не в самом центре города, поэтому основные разрушения здесь были не от раскаленного ядра, а от пришедшей с севера ударной волны. Тот универсам, который отыскали Зак с Цыганом, был уже одним из многих, которые люди из их колонии разведали в черте города. Сколько таких, более-менее крупных магазинов еще оставалось в округе, и не придется ли вскоре людям устраивать походы в дальние города — никто из них пока не знал.

Однако другие выжившие кроме них где-то все же были. Это Зак знал точно. Он не один раз видел пролетающий в небе, откуда-то с восточной стороны континента, самолет, и это вселяло надежду, что не вся человеческая цивилизация погибла. Однако отправиться в очень дальний поход пока никто из людей в колонии не решался. Рано или поздно они, конечно же, выйдут наружу, и начнут что-то восстанавливать, станут выращивать овощи, разводить диких поросят, но пока что каждый из них просто продолжал чего-то ждать, предпочитая просто жить в стенах такого безопасного и надежного бункера. Заку иногда казалось, что каждый из людей давно смирился с неизбежностью таких, ввергающих в глубокое уныние, обстоятельств.

Заглушка на груди робота уже не болталась на одном болте. Заку пришлось попотеть, пока он прикручивал ее обратно. Пока он это делал, его пальцы пробежались по клавиатуре, которая находилась там же, рядом с небольшим голографическим экраном, и человек смог рассмотреть содержимое памяти андроида. Похоже, что блоки записей не обновлялись за всю историю с тех времен, когда андроид только-только начал служить в том самом доме, в развалинах которого и отыскал его Зак. На момент, когда с крышкой было покончено, он уже хорошо изучил содержание имеющихся файлов. Закручивая кое-как последний болт, и выключив экран на груди андроида, Зак облегченно вздохнул. Теперь он был искренне рад, что не вспомнил тот речевой код, и не успел отформатировать данные…

До бункера добирались долго, однако весь путь прошел без приключений. Зак плелся позади, бросая, время от времени, растерянные взгляды в спину механического человека, идущего вперед уверенной и твердой походкой.

Как же мало, думал он, прошло времени после того, как исчез мир, а он, Зак уже стал терять человеческий облик. Чувство вины перед Цыганом вдруг захлестнуло его. Хотя его напарник и не нравился Заку, но с ним было все же веселее. Дети в колонии любили его, так как Цыган наизусть помнил много сказок. Теперь в их роду-племени станет на одного хорошего человека меньше.

Зак часто задумывался о том, что он, и другие взрослые могли дать тем детям, которые родились и выросли уже в новое, послевоенное время? Чему могли они научить их, тогда как из полезных и практических навыков главным для них могла быть пригодной лишь охота на диких зверей, да еще элементарная осторожность. Кем могли вырасти они, глядя на своих родителей? Он много раз задавал себе подобный вопрос, когда задумчиво глядел на играющих друг с другом детей — лягушат, как они их все называли в убежище. Их детские игры уже начинали нести в себе отпечаток какой-то странной жестокости, и даже злости, хотя самым старшим из детей было лишь по семь-восемь лет. И в этих, вовсе не детских, играх многие девочки отнюдь не уступали в проворстве и умении мальчикам. Каким, часто думал Зак, будет мир потом, когда, выйдя из своих убежищ, эта молодая поросль станет строить свой, новый мир. Да и будет ли мир на такой земле, где всё вокруг еще не скоро станет пригодным для полноценной жизни, когда очаги радиации разбросаны вдоль и поперек по всему континенту?