Бесцветный Цкуру Тадзаки и годы его странствий

– Не знаю, поверишь ты мне или нет. Но я, конечно же, не насиловал Белую, и секса у нас с нею никогда не было. Даже намеков на это не припомню.

Синий кивнул, но ничего не сказал. Верь, не верь – все равно: слишком давно все было. Как для остальных троих, так и для него самого.

Из кармана Синего вновь донеслась мелодия. Достав телефон, Синий проверил имя звонящего и посмотрел на Цкуру.

– Прости. Я отвлекусь на минутку?

– Конечно, – ответил Цкуру.

Прижав к уху трубку, Синий поднялся и отошел. Судя по лицу и жестам, говорил с клиентом о предстоящей сделке.

И тут Цкуру вспомнил, что за мелодия играла у Синего в мобильнике. Элвис Пресли, «Viva Las Vegas!»[27] Мягко сказать, не самый подходящий телефонный гимн для деловитого продавца «Лексусов». Все больше вещей и событий на белом свете приобретало оттенок ирреальности…

Наконец Синий вернулся и снова сел.

– Извини, – сказал он. – Решал тут кое-что.

Цкуру бросил взгляд на часы. Отмеренные ему полчаса истекали уже совсем скоро.

– Зачем же Белой понадобилось сочинять такую галиматью? И обвинять в ней меня?

– Этого я не знаю, – ответил Синий, решительно покачав головой. – Ты уж извини, но что там случилось между вами в действительности – для меня загадка. И тогда, и теперь…

Что такое действительность, чему верить, чему нет – от подобных вопросов в душе у Синего раздрай, понимал Цкуру. А к раздраю в своей душе его бывший друг, увы, не привык. Все-таки его лучшие качества проявлялись в игре по установленным правилам, в стабильной команде – и на конкретном поле.

– Подозреваю, Черная знает гораздо больше, – добавил Синий. – Было у меня такое впечатление. Будто ей известно то, чего не знаем мы. Ну, ты понимаешь. Женскими секретами девчонки делятся куда откровеннее между собой…

– Черная теперь живет в Финляндии, – сказал Цкуру.

– Знаю. Иногда от нее приходят открытки, – ответил Синий.

Они помолчали еще немного. На дорожке парка появились три старшеклассницы в школьной форме. Их короткие юбки задорно теребило ветром. Проходя мимо, они хохотали – искренне, во все горло. Белые гольфы, черные башмачки. Совсем еще детские лица. А ведь недавно все мы были их возраста, подумал Цкуру. Ну и дела.

– И все-таки, Цкуру, ты потрясающе изменился, – сказал Синий.

– Шестнадцать лет прошло. Изменишься тут, еще бы.

– Дело не только в возрасте. Я тебя при встрече вообще не узнал. Нет, конечно, если присмотреться, узнать можно. Но теперь ты… как лучше сказать… осунувшийся – и какой-то пронзительный, что ли. Скулы торчат, глаза колючие. Раньше ты был мягче и спокойнее.

«Все это – смерть, на полгода заточившая меня в пыточную камеру моих мыслей. Вот от чего я так изменился – и снаружи, и внутри», – хотел было ответить Цкуру. Но, конечно, ничего не ответил. Сказанная вслух, эта зыбкая истина растеряла бы половину смысла. Чем так, лучше уж не говорить вообще ничего. И он просто молчал.

– В нашей пятерке, – продолжал Синий, – ты всегда был самый обаятельный. Чистый, опрятный, одет хорошо. Вежливый, глупостей не болтал. Не курил, почти не пил и никогда не опаздывал… Ты вообще в курсе, что все наши мамаши были твоими поклонницами?

– Матери? – удивился Цкуру. Матерей своих бывших друзей он почти не помнил. – Нашел обаятельного. Ни рыба ни мясо. Человек без изюминки.

Синий снова пожал плечами.

– Но, по крайней мере, из нас троих внешне ты был самый нормальный. У меня-то рожа, как у гориллы, тоже мне «изюминка». А с Красного только и писать портреты гениальных очкариков. Я просто хочу сказать, что каждый в нашей команде неплохо играл свою роль… Ну, до поры до времени, ясное дело.

– Ты хочешь сказать, мы специально играли роли?

– Да нет, я думаю, это было неосознанно, – сказал Синий. – Но каждый чувствовал, какая роль ему отведена. И какую позицию он занимает в группе. Я – беспечный спортсмен, Красный – интеллектуал, Белая – прекрасная юная дива, Черная – ехидная комедиантка… Ну, а ты – благовоспитанный красавчик.

Цкуру задумался.

– С самого детства я считал себя бесцветным и безликим. И, возможно, именно эту роль среди вас играл. Роль пустого места.

Синий удивленно поднял брови.

– Не понял… Какая роль может быть у пустого места?

– Пустая емкость. Бесцветный фон. Который не за что ни ругать, ни хвалить. Видимо, нашей команде был нужен и кто-нибудь такой.

Синий покачал головой.

– Нет. Ты совсем не пустое место. Никто никогда так не думал. Ты… как бы сказать… всех успокаивал.

– Всех успокаивал? – удивленно повторил Цкуру. – Это как? Вроде музыки в лифте?

– Да нет же, я о другом. Трудно объяснить, но… С тобой рядом каждый чувствовал себя очень естественно. Говорил ты мало, но всегда по делу и уверенно, и этим нас всех стабилизировал, как якорь у судна. Особенно хорошо мы поняли это, оставшись вчетвером. Поняли, как ты был нам нужен. Может, еще и поэтому, когда ты исчез, все тут же и разбрелись кто куда.

Не представляя, что на это сказать, Цкуру молчал.