Бесцветный Цкуру Тадзаки и годы его странствий

Пока Синий и Цкуру играли в футбол, Эри с Красным пытались как-то развлечь нескольких малолетних охламонов, которым не терпелось сорвать музыкальные занятия Юдзу. Играли с ними в игры, читали вслух книги, распевали хором песни на школьном дворе. Увы, частенько все их усилия шли прахом. Охламоны выходили из-под контроля, заявлялись на уроки Юдзу и пытались всем помешать. Это занятие казалось им куда интересней. Наблюдать за этой нескончаемой войной с малолетками было очень забавно…

Почти неосознанно Цкуру встал, обогнул стол и положил руки на плечи Эри. Она сидела все так же, закрыв руками лицо. Но лишь коснувшись ее, он понял, что она вся дрожит. Незаметно. С виду и не понять.

– Знаешь, Цкуру, – проговорила она, не отнимая от лица ладоней. – Хочу тебя попросить…

– Давай, – ответил он.

– Если ты, конечно, не против… Можешь меня обнять?

Он помог ей подняться и обнял ее. Она прижалась к нему грудью – так плотно, словно их тела были выточены друг для друга. На спине он ощутил тепло ее пальцев. Мокрой от слез щекой она уткнулась ему в ключицу.

– Наверно, я уже никогда не вернусь в Японию, – почти прошептала она. Ее влажное дыхание коснулось его уха. – Что бы я там ни увидела, все будет напоминать мне о Юдзу. И о нашем…

Ни слова не говоря, он просто обнимал ее – нежно и крепко. У распахнутого окна. Их могли заметить снаружи. Мимо хижины запросто мог пройти кто угодно. Эдварт с дочками должны были вернуться с минуты на минуту. Ну и ладно. Кто бы что ни подумал, сейчас все равно. Самое важное – это вот так обнимать друг друга, как можно крепче. Распахнуть свои души – и прогнать злого духа прочь. Ради этого он сюда и приехал.

Очень долго – неведомо сколько – они стояли, прижавшись друг к другу. Белая занавеска на окне все танцевала, щека Эри все оставалась влажной, а Брендель все играл Часть вторую, «Италию». Сначала «Сонет Петрарки № 47», потом – «Сонет Петрарки № 104». Цкуру знал эту музыку до последней ноты. И мог бы напеть ее всю, от начала до конца. Но лишь теперь осознал, как глубоко – через слух и через сердце – она проникла в него за все эти годы.

Они не произносили ни слова. Разговоры уже утратили силу. Словно танцевальная пара по окончании номера, они замерли друг у друга в объятиях, доверив себя течению Времени. Странному Времени, в котором прошлое перемешалось с настоящим – а возможно, и с будущим. Между их телами не оставалось ни щелочки. Теплое дыхание Эри ласкало ему шею. Закрыв глаза, Цкуру растворялся в музыке, сердце Эри билось, и в это биенье вплетался стук маленькой лодки о деревянный причал.

17

Они снова сели по разные стороны стола и еще долго беседовали – о том, что много лет не выражалось словами, а лишь копилось в потаенных глубинах души. Раскрывались друг перед другом, срывали печати с воспоминаний, говорили как можно искреннее – и слушали как можно внимательнее.

– И в конце концов, – призналась Эри, – я просто бросила Юдзу на произвол судьбы. Захотела сбежать от нее куда глаза глядят. Как можно дальше. Потому и занялась керамикой, вышла за Эдварта – и уехала аж в Финляндию. Конечно, с одной стороны, все случалось само собой, я ничего не планировала. Но глубоко в душе я радовалась, что наконец-то могу жить без Юдзу. Да, я любила ее больше, чем кого бы то ни было, и очень долго считала ее частью себя. А потому и поддерживала ее, чего бы это ни стоило. Но с другой стороны, я смертельно устала. Постоянная забота о ней выжала меня как лимон. Как я ни старалась, она выпадала из реальности все чаще, а удержать ее мне было уже не под силу, и это сводило меня с ума. Думаю, останься я с ней в Нагое еще чуть дольше, и меня саму пришлось бы показывать психиатрам… Хотя, может, я говорю так, потому что ищу себе оправданий?

– Ты просто говоришь то, что чувствуешь, вот и все, – сказал Цкуру. – Оправдания – это другое.

Эри закусила губу и задумалась.

– Но все-таки я ее бросила. Это факт. И она осталась одна, и переехала в Хамамацу, где так страшно погибла. Ты помнишь, какая у нее была лебединая шея? Тонкая, хрупкая, чуть надави – переломится… Если б я осталась в Японии, такого кошмара, наверное, не случилось бы. Я просто не отпустила бы ее одну в чужой, незнакомый город…

– Возможно, – сказал Цкуру. – Но не случись это там и тогда, случилось бы чуть позже где-нибудь еще. Все-таки ты ей не сестра-сиделка. И дежурить с ней рядом круглые сутки не смогла бы физически. У тебя своя жизнь. И у всякой помощи есть свой предел.

Эри покачала головой.

– Я и сама себе это повторяла. Много раз. Только меня это совсем не оправдывает. Ведь какая-то часть меня действительно хотела сбежать от Юдзу куда подальше. Не важно, могла я спасти ее или нет. И это внутри у меня – как опухоль, которую я не пыталась лечить так долго, что в итоге потеряла еще и тебя. Считала, что страдания Юдзу для меня важнее всего, и выкинула из лучших друзей ни в чем не повинного Цкуру. Думала только о том, как удобнее мне самой, и отравила тебе лучшие годы жизни. Хотя на самом деле любила тебя.

Цкуру молчал.

– Ну, и еще кое-что… – выдохнула она.