Бестужев-Рюмин. Великий канцлер России

«Когда я получу безошибочные известия о наступлении агонии, я отправлюсь прямо в комнату моего сына. Если я встречу или буду иметь возможность немедленно призвать обер-егермейстера [А.Г. Разумовского], я оставлю его с его подчинённым при сыне; если нет — я отнесу сына в мою комнату. Вместе с тем я пошлю верного человека известить пять гвардейских офицеров, в которых я вполне уверена. Они приведут мне каждый по 50 солдат — это будет исполнено по первому же знаку. Может быть, я и не обращусь к их помощи, но они будут у меня в резерве на всякий случай. Они будут принимать повеления только от великого князя или от меня. Я пошлю к канцлеру, к Апраксину и к Ливену, чтобы они явились ко мне, а в ожидании их направлюсь в комнату умирающей, куда призову командующего караулом капитана, велю ему присягнуть и оставаться при мне. Кажется, надёжнее и лучше, чтобы оба великие князья были вместе, чем чтобы один был со мною. Думаю также, что местом сбора должна быть моя приёмная. Если я замечу какое-либо, хотя бы самое малейшее, движение, я отдам под стражу Шуваловых и дежурного генерал-адъютанта. Младшие офицеры лейб-компании — народ надёжный, и хотя я в сношениях не со всеми ими, но на двух или трёх я могу вполне рассчитывать и уверена, что имею столько влияния, чтобы заставить себе повиноваться, кто не подкуплен».

Каков холодный и трезвый расчет, какова решительность и предусмотрительность! Недаром сэр Уильяме расщедрился и передал Екатерине 10 тысяч фунтов стерлингов. И заметим, что канцлеру Бестужеву, генералу Апраксину отводится в этом плане важная роль.

Однако Елизавета Петровна неожиданно поправилась, план был похерен, а сама Екатерина с трудом выпросила себе её прощение. Потом она, вероятно, помнила о заботливом канцлере, предупредившем её от дурных связей, и сохранила к нему уважение на будущее.

Соловьёв указывает, что, по более поздним рассказам Екатерины II, Алексей Петрович составил и подал ей в 50-х гг. проект, согласно которому она должна была править вместе с мужем, а сам он рассчитывал получить в своё ведение сразу три коллегии — Иностранную, Военную и Адмиралтейскую и иметь чин гвардии подполковника всех четырёх гвардейских полков. Что ж, если всё это соответствовало действительности, то можно сказать, что Бестужеву явно не суждено было умереть от скромности. Но если по части личных амбиций канцлеру явно изменило чувство реальности, то его предвидение того, как будет царствовать Пётр Фёдорович — будущий Пётр III, — полностью оправдалось.

Позже великая княгиня Екатерина Алексеевна пережила бурный роман с князем Станиславом Понятовским, приехавшим в Россию в свите английского посла Уильямса, и к проекту канцлера отнеслась несколько легкомысленно, хотя и благодарила его через Понятовского (общаться напрямую им было уже опасно), не отказываясь от него вовсе, чтобы не противоречить упрямому старцу. Она только просила сказать ему, что претворить такой план в жизнь было не так просто. «Упрямый старец» несколько раз переделывал проект — то сокращал, то дополнял его, в зависимости от постоянно менявшейся вокруг великой княгини обстановки. По части проектов граф был неутомимый и изобретательный мастер.

Екатерине на самом деле было не так просто определиться со своим будущим, потому что её благосклонности добивались сразу несколько партий. Новый посол Англии сэр Уильяме для проникновения в дворцовые сферы России решил взять на себя роль Шетарди и использовал Понятовского как основное орудие влияния на будущую супругу императора. Но благосклонности Екатерины Алексеевны добивались и братья Шуваловы, причём она, судя по всему, делала ставку на более сильную партию Шуваловых.