Бестужев-Рюмин. Великий канцлер России

«Система» А.П. Бестужева-Рюмина не отразилась в каком-либо программном документе — её основные пункты содержались в письмах вице-канцлера к сановникам, а потом — в рескриптах и указаниях русским дипломатам за рубежом. Так в пространном письме к конференц-министру Михаилу Илларионовичу (Ларионовичу) Воронцову (1714–1767) за 1744 год он писал о том, что наибольшую опасность для России и вообще для мира в Европе представляли на данном этапе Пруссия и её король Фридрих II, который «будучи наиближайшим и наисильнейшим соседом сей империи, потому натурально наиопаснейшим, хотя бы он такого непостоянного захватчивого, беспокойного и возмутительного характера и нрава не был, каков у него суще есть…» Заключал он письмо следующими словами: «Польза и безопасность империи в том состоит, чтоб своих союзников не покидать, а оные суть морские державы, которых Пётр Первый всегда соблюдать старался и король польский, яко курфюрст саксонский и королева венгерская (то есть австрийская. — Б. Г.) — по положению их земель, которые натуральный с сею империею интерес имеют».

Конференц-министр Воронцов в это время полностью разделял взгляды Бестужева на европейские события, и их сотрудничество весьма радовало вице-канцлера. Следует отдать должное и императрице Елизавете, принявшей программу, проводимую Бестужевым. Для этого ей пришлось пожертвовать личными симпатиями ко всему французскому.

Первый пункт этой программы — союз с Англией — дался Алексею Петровичу нелегко. Ему и его брату Михаилу Петровичу пришлось преодолеть немало препятствий, пока этот союз стал реальностью. Главным препятствием была инерционная система внешнеполитических ценностей, воздвигнутая за долгие годы бессменным «министром иностранных дел» А.И. Остерманом.

Как повествует Соловьёв, если главным человеком во внешних делах России стал Бестужев, то во внутренних делах страны главную роль стал играть генерал-прокурор Н.Ю. Трубецкой. По-видимому, можно было как-то разделить свои функции и полномочия, но у Бестужева с Трубецким это не получилось. Трубецкой, ненавидевший немцев при дворе и особенно преследовавший способного и честного фельдмаршала Лейси, во времена Анны Леопольдовны видел в Бестужеве противовес Остерману. При Елизавете, когда вице-канцлер стал искать себе опору в Лестоке, Разумовском и Воронцове, отношение Никиты Юрьевича к нему переменилось, он стал видеть в вице-канцлере и его брате Михаиле перебежчиков из другого лагеря и изменников русскому делу. И генерал-прокурор вошёл в союз с канцлером A.M. Черкасским. Старик Черкасский, переживший многих правителей, в конце своей жизни захотел стать великим канцлером не только по названию, но и по делам, и под влиянием Трубецкого стал проявлять активность. Своих идей у старика не было, и он стал только путаться под ногами у Бестужевых и вызывать у них раздражение.

Лорд Картерет, глава Форин Офис, проинструктировал своего посланника в Петербурге Сирила Уича действовать через Лестока и Бестужева: «Королю небезызвестно влияние г. Лестока… природного подданного его величества как курфюрста Ганноверского[48], поэтому королю угодно, чтобы вы выведали, как он расположен к своей родине и не согласится ли он оказать услугу королю, который в таком случае уполномочивает вас обещать ему пенсию. Таким же образом повелеваем вам поступать в рассуждении обоих Бестужевых. Ни один из этих господ не имеет причины совеститься принять от короля такого рода милость, ибо ничего более от них не требуется, как только содействия в заключении между морскими державами и Россиею теснейшего союза для восстановления спокойствия на севере».