Бестужев. Служба Государевой Безопасности. Книга вторая (СИ)

Я сделал ещё несколько шагов вперёд и почувствовал, как нежно меня обнимают и прижимают к себе. Когда я уже чувствовал себя на вершине счастья и благоговейного спокойствия, всё снова резко изменилось. Но что произошло? Неужели я в чем-то провинился и меня хотят наказать? Объятия, до этого ласковые и нежные, становились всё сильнее и жестче, боль нарастала лавиной и я почувствовал хруст собственных костей.

Я зажмурился и не смог сдержать крик. Когда открыл глаза, в трех метрах перед собой увидел открывающуюся уродливую пасть с рядами мелких крючковатых зубов.

Глава 22

Мощные щупальца продолжали сжимать меня, причиняя дикую боль. Я, как заворожённый, смотрел на собравшуюся проглотить меня пасть, чувствовал исходящий из неё смрад и не мог отвести взгляд. Когда оставалось совсем немного, в глотку чудовища впорхнуло нечто, объятое голубыми всполохами.

В глубине пасти всё вспыхнуло синим пламенем. Монстр взревел, обдав меня ошмётками зловонной слизи и поднял голову. В этот момент туда влетел ещё один светящийся топорик, потом просвистела пуля и ещё одна. Щупальца разжались, и я упал на землю с высоты больше пяти метров. От взрыва боли я потерял сознание.

Когда я очнулся, ощутил дикую боль во всём теле, словно почти все кости были сломаны. Я не мог даже пошевелиться, малейшее движение усиливало боль. Я лежал на чём-то плавно покачивающемся, уставившись в звёздное небо. На фоне млечного пути проплывали ветки деревьев, потом появился деревянный потолок. Судя по ощущениям, меня несли на носилках и теперь мы входили в какое-то помещение, которое показалось мне смутно знакомым.

Потом я услышал знакомый голос мужчины в возрасте. Он недовольно ворчал и тяжко вздыхал. Кажется, я вспомнил! Это же Войно-Ясенецкий! Несмотря на неутихающую боль, я всё вспомнил. Как мимо меня в пасть чудовища влетали метательные топорики, потом пули из СВД Антохи. Помню, как взорвалась голова монстра и я упал на землю. Значит мы всё-таки победили. Возможно, даже закрыли врата. Спрошу об этом чуть позже, сейчас сил нет.

Меня максимально аккуратно переложили на стол, но я всё равно застонал от боли. Целитель склонился надо мной, внимательно посмотрел в глаза, потом провёл рукой вдоль тела. По коже пробежали маленькие иголочки, боль уменьшилась и по телу разлилось приятное тепло. Я снова вырубился, теперь уже совершенно спокойно, подействовала магия целителя.

— Что же Вы, Павел Петрович, так себя не бережёте? — услышал я голос Клавдии Тимофеевны, когда открыл глаза. — Юрий Алексеевич совсем выбился из сил, пока приводил Ваше тело в порядок. Его самого пришлось на руках нести, когда он закончил. Хорошо, что ребята помогли, сама бы я не справилась.

— Спасибо Вам и Вашему мужу за помощь и понимание, Клавдия Тимофеевна, — хрипло ответил я и закашлялся. — А где они все?

— Так, они Юрия Алексеевича понесли, скоро вернутся.

В этот момент распахнулась дверь и на пороге застыла Кэт с испуганным лицом и глазами размером с серебряный полтинник. Она увидела, что я пришёл в себя и тут же пустила из глаз два ручейка. Она бросилась ко мне, обняла и принялась целовать в лоб и щёки. Хотела в губы, но сдержалась. А ещё она приговаривала что-то очень непривычное и неожиданное, но я не всё смог разобрать, поэтому не уверен.

— Кать, ну что ты к нему прилипла? — услышал я голос Андрея. — Он живой, а теперь ещё и целёхонький, умирать не собирается.

— Тьфу на тебя, дурак! — вскрикнула она, отстраняясь от меня, и отошла в сторону, повернувшись к окну, чтобы никто не видел её зарёванное лицо.

— С возвращением, герой! — с издёвкой произнёс Антон. — Зачем ты решил покормить собой эту хрень?

— Кого, стрекозла?

— Кого? — лицо Антохи вытянулось от удивления.

— Ты разве не заметил, что эта тварь похожа на гигантскую стрекозу, только без крыльев?

— Ну, есть такое.

— Раз оно без крыльев, значит не стрекоза. Тогда пусть будет стрекозёл.

— Вечно ты какую-то хрень придумываешь, — хмыкнул Андрей. — Ладно, хорошо, что живой. Зато ты заставил эту фигню рот открыть.

— Чем ты сразу и воспользовался, — кивнул я. — Знаю, видел.

— Зачем ты на него в одиночку полез? — строго спросила Кэт. От плаксы и следа не осталось, теперь она больше походила на строгую учительницу. — Жить надоело, что ли?

— Кать, не поверишь, — я прижал к груди растопыренную пятерню. — Нечаянно!

— Да ну тебя! — отмахнулась она, отошла в сторону и начала собирать растрёпанные волосы в хвост.

— Я, пожалуй, всё-таки прерву ваши любезности, — сказала Клавдия Тимофеевна, которая всё это время стояла поодаль. — Время уже далеко за полночь, ложитесь-ка спать. Можете в тех же комнатах, мы даже не успели убрать постель, на которой вы спали. Ещё немного и я буду думать, что вы здесь живёте.

Я сначала подумал, что она так говорит потому, что мы её уже достали. Она мило улыбнулась и подмигнула, значит просто шутка. Хотя, как говорится, в каждой шутке есть доля шутки.