Бесы пустыни

— До меня дошли слухи, будто жители Вау задались мыслью похитить тебя у нас?

Гадалка поняла намек. Улыбнулась. Помолчав немного, ответила:

— По природе мы созданы заботиться о пришельцах. Ты воспитал в нас чувство сострадания, так и Сахара его в людях воспитывает.

— Мы теперь сами пришельцами стали. Анай у нас колодец хочет отнять!

— Вау не возродится из небытия без колодца, господин наш шейх.

Вождь закачался весь налево и направо, заговорил благоговейно:

Вау-Вау… Не возродится Вау из небытия своего, о Тимит, от руки рода адамова. Человек — скверная тварь, a Вау есть рай утраченный. Благо есть благо, покуда свободно оно, а забей его в русло и коснись его рука преступного грешника, осквернится благо и загниет как порождает разврат и гниение то золото кладов, которое не отчистит никакая принесенная жертва в попытках тщетных разобрать тайные знаки судьбы…

— И все-таки люди Сахары не насладятся его райской прелестью, покуда будет Вау похоронен в своем небытии. Те, кто странствует по Сахаре, хотят пить и напоить своих животных и угодить друг другу, пуская товары в обращение и развивая торговлю. И они желают получить это здесь на земле, не завтра, а сегодня, не в какой-нибудь неизвестный никому день.

— Что же нам делать, если это все — тайна божия, которую заложил Аллах в недра Вау. Не возродится утраченное иначе, как в последний миг. И не насладится его прелестью никто, кто не был вроде него потерянным и одиноким. Я не вижу в этом странности. Только мы одни явились в Сахару и мы же одни и вернемся в Неведомое…

— Скажи мне, скажи, господин наш шейх! Позволь мне вопрос задать: какая нужда человеку в этом Вау в тот момент именно, когда ему уже по небесному пути к истокам возвращаться пора?

Он оторвал взгляд от символов на песке. При свете очага видно было, как блестят в его глазах слезы. Девушка-мулатка подошла к нему с подносом чая в руках, но он грубым жестом оттолкнул поднос прочь, и она попятилась в страхе. Он заговорил таким сдавленным голосом, что гадалке показалось, будто тот исходит из глубины колодца:

— Ибо в нем все утешение. Если не было Вау нигде, никогда, то и… не было смысла никакого в Сахаре. И у жизни тогда смысла нет. Вау… Вау есть утешение.

Ветер снаружи затих — опять принялся подслушивать.

5

Города Сахары заимствовали у утраченного Вау не только способ возведения стен, но и, как утверждают оставшиеся в живых по сей день очевидцы, заимствовали всю методику сахарской архитектуры: строить здания четырехугольной формы, увенчанные по краям рядами пирамидальных треугольников Танит, возводить высокие кровли, плотно сплетенные из ветвей пальм, разделенные в центре двумя или тремя створками из пальмового дерева, окна делать высокие, рядом с крышей, иногда — изогнутые, похожие на входы в галереи и портики. Строители всегда стремились обезопасить устья окон рядами тонких зубцов из пальмовых ветвей, чтобы оградить внутренние покои от любопытных глаз. В каждом доме возводилась внутренняя лестница, ведущая на плоскую часть крыши — ею обычно пользовались женщины, так они могли видеться ненароком и беседовать с соседками под чистым небом в полной изоляции от быта и повадок своих мужчин в их полутемных галереях этажом ниже. Проходы и переулки в городе темные, галереи ограждены от света солнца, и торговцы использовали ниши стен, проходов и галерей для устройства в них лавок, где они лениво рассаживались на каменных порогах — части фундамента стен — и отмахивались от тучи мух, попивая себе зеленый чай и болтая обо всем и ни о чем. Как правило, крупный рынок возводился вблизи городской стены, напротив тех ворот, что вели к караванному пути, чтобы легче было обмениваться товарами и заключать сделки с приезжими купцами без необходимости приглашать чужеземцев в свои галереи и хранить там свои маленькие тайны и гаремы.

В известном сахарском городе Гадамес рынок расположен у южных ворот, выходящих на караванный путь в Томбукту. В Мурзуке он находится на севере — по дороге в Западный Триполи, что же касается Зувейлы, Томбукту и Тамангэста, несмотря на огромные расстояния, которые разделяют эти три города, все они отличаются тем, что в каждом из них больше одного рынка — по причине частоты следующих караванов и огромного скопления купцов и торговцев.

В новом Вау султан отвел огромное пространство, примыкающее к подножию гордого Идинана, в качестве рыночной площади города, и строители подняли стену, чтобы охватить этот простор, и поставили красивые ворота на юг, подобающие приему самых именитых купцов и наиболее богатых караванов. Султан также выразил желание открыть задние ворота в сторону становища на западе. Однако, не из почитания Тамбукту-матери или диалога со скрытым Вау, а во исполнение своего намерения завладеть колодцем и включить его в городскую черту.