Бесы: Роман-предупреждение

ловне, «первой даме» губернии. Поразителен эффект такого переворота: Лембке, который «редко ей возражал и большею частию совершенно повиновался», «не только все подписывал, но даже и не обсуждал вопроса о мере участия своей супруги в исполнении его собственных обязанностей», позволяет вер шиться произволу и беззаконию в масштабах значительно больших, чем допустил бы он сам. Передача власти сопровож дается безудержем злоупотреблений; так, по настоянию Юлии Михайловны, «были, например, проведены две или три меры, чрезвычайно рискованные и чуть ли не противозаконные, в ви дах усиления губернаторской власти. Было сделано несколько зловещих потворств с той же целию; люди, например, достой ные суда и Сибири, единственно по ее настоянию были пред ставлены к награде. На некоторые жалобы и запросы положено было систематически не отвечать» 1. Однако разгул беззакония незамедлительно мстит тому, кто его допустил, и очень скоро Юлия Михайловна, так же как и ее супруг, делается мученицей власти. Самозванно присвоив высо кие полномочия («она вдруг, с переменой судьбы, почувствова ла себя как-то слишком уж особенно призванною, чуть ли не помазанною»), Юлия Михайловна становится лакомой добы чей толпящегося у ее «трона» целого отряда новых претенден- тов-самозванцев. «Бедняжка разом очутилась игралищем са мых различных влияний… Многие мастера погрели около нее руки и воспользовались ее простодушием в краткий срок ее гу бернаторства». На арене власти разыгрывается классический спектакль — самозваный претендент примеряет маски, пытаясь утвердить себя в новой роли: «И что за каша выходила тут под видом самостоятельности! Ей нравилось и крупное землевладение, и аристократический элемент, и усиление губернаторской влас ти, и демократический элемент, и новые учреждения, и поря док, и вольнодумство, и социальные идейки, и строгий тон аристократического салона, и развязность чуть не трактирная окружавшей ее молодежи. Она мечтала дать счастье и прими рить непримиримое, вернее же соединить всех и все в обожа нии собственной ее особы». Борьба за власть и влияние ставит «супругов губернаторов» в положение равнозначных соперни-

1 Хроникер предает огласке лишь незначительную часть имевших место злоупотреблений: «Мне не стать, да и не сумею я, рассказывать об иных вещах. Об административных ошибках рассуждать тоже не мое дело, да и всю эту административную сторону я устраняю совсем… Многое обнаружится назна ченным теперь в нашу губернию следствием, стоит только немножко по дождать».

ков («мы… как бы два отвлеченные существа на воздушном ша ре»), и здесь, в сфере власти, соперничество не знает пощады и жалости: здесь каждый за себя и против другого. Конфликт в семействе губернатора Лембке превращается в драму двоевластия 1, оба героя которой, будучи по литически несостоятельными и у руля власти случайными, в пылу конкурентной борьбы в кратчайший срок доводят вве ренную им губернию до катастрофы. Законная, но по сути своей случайная и самозваная власть губернаторов-наместни- ков, чинящая беззакония и произвол, чревата потрясениями и смутами.

ПРИЗРАКИ СМУТЫ «В чем состояло наше смутное время и от чего к чему был у нас переход — я не знаю, да и никто, я думаю, не знает…» — сетует Хроникер. И тем не менее образ смуты в «Бесах» имеет вполне ясные очертания. Смута как общественная реакция на незаконность законной власти плодит новых самозванцев, прельщает их соблазном легкодоступного и как бы вакантного губернского трона. Впрочем, это — черта универсальная: «В смутное время колебания или перехода всегда и везде появляются разные людишки… Во всякое переходное время подымается эта сволочь, которая есть в каждом обществе, и уже не только безо всякой цели, но даже не имея и признака мысли, а лишь выражая собою изо всех сил беспокойство и не терпение». Но вот черта специфическая: «Правда, было у нас нечто и весьма посерьезнее одной лишь жажды скандала: было всеобщее раздражение, что-то неутолимо злобное; казалось, всем все надоело ужасно. Воцарился какой-то всеобщий сбив чивый цинизм, цинизм через силу, как бы с натуги». Символично, что именно представители законной власти, то есть губернаторская чета, усыновляют всю эту «нетерпели вую сволочь», открывают двери «дряннейшим людишкам», дают приют бесовскому самозванству, всплывшему на волне смутного времени перемен. Анализ взаимоотношений «хозяев губернии» и представите лей «циничного племени» дает убедительную картину сращения власти «в законе» с преступным миром. Суть этих взаимоотно шений можно назвать идейной коррупцией: обе стороны корыстно нуждаются друг в друге как в выигрышном 1 «Два центра существовать не могут, — негодует Лембке, — а вы их устроили два — один у меня, а другой у себя в будуаре… но я того не позволю, не позволю!! В службе, как и в супружестве, один центр, а два невозможны…»