Бесы в красной гостиной

Не праздный вопрос: откуда взялась в тоталитарном, по утверждению наших либералов, государстве огромная стая продвинутых людей – запредельных демократов, бизнесменов, правозащитников, радикальных политиков? Скажут: выросли на кухнях в малогабаритных квартирах. А если предположить, что не только там, но и в вузах, в комсомольских комитетах, на старинных, бывших дворянских дачах?

Мне запомнился телевизионный репортаж с митинга либералов, собранного Гайдаром и его сторонниками осенью 1993 года, на котором прозвучал страшный призыв моего коллеги, журналиста, активно сотрудничавшего с «Российской газетой» (имя покойного называть не стану). Он прокричал: «Задавить эту гадину!». Коллега имел в виду избранный народом российский парламент. Потом выступил совсем молодой человек, говорил сбивчиво, но тоже с напором. Они думали, вопил он, что мы им позволим как в 1917 году ограбить страну. Теперь им это не удастся!

Этот имел в виду уже большевиков и отнятые ими у собственников заводы, фабрики, пароходы. Я и тогда, и спустя более четверти века задавал и задаю себе вопрос: откуда взялся этот малец, как и в каком по счету поколении удалось ему сохранить ярость деда, а то и прадеда? И как ему наверняка трудно жилось в состоянии постоянной раздвоенности! Или это особый вид конформизма, сидящий в человеке так глубоко, что он сам до поры до времени, до особого момента не знает о его существовании?

Однажды в командировке оказался в одном номере гостиницы с инженером из Москвы. Служил он в системе так называемого среднего машиностроения, а догадался я об этом потому, что пребывали мы с ним в секретном городе – в Краснокаменке Читинской области.

Зачем инженеру ехать из Москвы в такую даль и на такое предприятие, если он не трудится в министерстве среднего машиностроения, проницательно подумал я. И не задавал ему никаких вопросов. Заговорил он сам. Но не об уране и способах его обогащения, а о московской «голубой крови». О детях больших московских начальников, об их гульбе и разврате, дорогих заграничных машинах, о том, какие тряпки на них, и какая обувь. Говорил зло. И мне показалось, с завистью.

Постсоветская «золотая молодежь» вышла как раз из среды завистливой интеллигенции, сосредоточенной в основном в столице. Из тех, у кого папы и мамы достигли больших высот, но не дотянули до вершин. Не дотянули не потому, – так считали они, – что были глупее или менее талантливы, а потому что так звезды сошлись. Между собой они посмеивались над правителями страны, судили о том, какое они ничтожество, как бы невзначай, ненароком похваливая друг друга и рассуждая о том, как бы умно они управляли страной, доведись им оказаться наверху.

Эта «золотая молодежь» и явилась той закваской, которая подняла российское ленивое тесто. И тесто в конце 80-х поперло из берегов.

Гайдар и его команда – типичные представители «золотой молодежи». Их особенность в том, что они благодаря своим отцам, занимавшим на иерархической лестнице советского общества промежуточное положение (между высшим руководством страны и уже довольно обширной советской интеллигенцией – профессурой малопрестижных институтов, научными работниками многочисленных НИИ, не говоря уж об огромной армии инженеров, учителей, медиков) благодаря им, отцам, получили хорошее образование, имели возможность читать то, о чем рабоче-крестьянский интеллигент и не подозревал, общаться с неординарными людьми.

Однако, в отличие от отцов и дедов, они совершенно не знали народа. Это поколение – дети Арбата, переполненные спесью, брезгливые ко всему, что просто, народно и одето не в джинсы, равнодушные к чужим страданиям, поскольку им не выпала эта доля – жить в бараках, спускаться в клетях за углем и золотом, рубить лес на делянах в тучах гнуса, пасти стада в безводных степях, наконец, преподавать в плохо отапливаемых школах и лечить старух в малоприспособленных кабинетах. Они не только не видели этого, но и не догадывались о том, как живется народу.

Это, в общем-то, не вина их. Это вина отцов и среды, в которую отцы погрузили их. Там царила болезненная ревность к карьерным продвижениям, научным и творческим успехам даже представителей своего, элитного круга. Но особенно они ненавидели высшую партийную и советскую власть. Ненавидели втайне. И, кстати, не за то, что те строят не капитализм, а социализм, а за то, что строят социализм неправильно, не по Марксу.

Каким-то загадочным образом они утратили и дух своих отцов. А утратив дух, стремительно скатились в материальный мир, где мораль и нравственность перестали быть ценностью.

Как и почему это произошло? Ведь что бы ни говорили о стране последней четверти двадцатого столетия, как бы ни пытались превратить ее в «империю зла», а люди-то в основном жили в соответствии с моральным кодексом строителя коммунизма – слепка с Нагорной проповеди. Я не знаю ответа. Лишь одно приходит на ум: червь заводится в экологически чистом яблоке…