Бета-тест

Иногда, разумеется, бывает неясным точное значение некоторых реалий и понятий тех далеких времен и пространств. Скажем, Даг Хампер всегда хотел разобраться, почему на разных архаических языках в огромном количестве текстов с условной внутренней датировкой XX–XXI веком от Рождества Христова упорно противопоставляются понятия "виртуального" и "реального". Все-таки то была ранне-кремневая протокомпьютерная эпоха, и почти в каждом человеческом жилище имелись осязаемые примитивные электронные вычислители, де-факто имевшие дело с виртуально-цифровой действительностью. Сам он, Даг Хампер, ни в коем случае не считал свою виртуальную клавиатуру какой-то ирреальной, иначе как бы он смог вводить этот текст? Точно так же люди, использующие современные развлекательно-коммуникативные устройства, едва ли полагали, что пансенсорная среда, данная им в ощущениях, не является реальностью. Разве что этакое могли себе вообразить жители каких-нибудь особо недоразвитых колоний? Да и то вряд ли. В конце концов, чтобы объяснить древний материалистический нонсенс с виртуальным и реальным, для себя Хампер выдвинул рабочую гипотезу об имманентной ущербности образов-гештальтов как носителей верифицированной информации. К слову, те же пращуры с изначальной Земли собственные тексты, пусть даже в них речь шла о совершенно вымышленных событиях, никогда не считали нереальными или эфемерными. А один из русских авторов той диалектической эпохи даже самовыразился дьявольски изысканным афоризмом: "Рукописи не горят".

Хампер был с ним согласен. Он тоже был полностью убежден, что текст сам по себе самодостаточен. Текст он и есть текст, потому как в любом, самом фрагментированном виде доступен для будущей расшифровки и релевантной интерпретации, но вот членораздельная речь, значимые сигналы тела и рассудка являются не более, чем кратковременной оперативной памятью человеческого вида, в значительной степени зависимой от источников энергии, носителей и кодировки. Достаточно вспомнить безнадежные и безуспешные попытки расшифровать обнаруженные на ряде планет, аналоговые речевые записи забытых древних языков, не опирающиеся на сохранившиеся текстовые или пиктографические источники. По-другому и быть не могло, если априори любая запись речи, мимики и телодвижений в виде двух- или трехмерного аудиовизуального ряда жестко локализована во времени и пространстве; тому подобные записи суть конкретны, в то время как фабульный текст лишен подобных ограничений, сам по себе он абстрактен и универсален, вследствие чего способен устойчиво существовать в четырехмерном пространстве-времени.

Как и большинство людей в его время, магистр палеографии Хампер вводил текст, используя минимальный уровень присутствия пансенсорной коммуникации. В нижней части его совмещенного зрительного поля горизонтально располагалась виртуальная клавиатура с настраиваемой раскладкой символов. Однако некоторые коллеги Хампера предпочитали боковое зрение и вертикальный ввод, прежде всего те, кто употреблял иероглифическую символику. Вообще, виртуальная раскладка была делом генезиса вкусов, привычек, традиций, поэтому Хампер, каледонец по рождению и происхождению, применял по обыкновению ввод слева направо, такую же привычную латиницу и стандартный имперский инглик. Объемный виртуальный текст появлялся перед ним в виде строчек на традиционной книжной странице ин-кварто, когда он без всяких сознательных усилий фиксировал взглядом отдельные клавиши и часто встречающиеся буквосочетания. Черные буквы на непрозрачной виртуальной поверхности возникали перед ним то быстрее, то медленнее, когда он задумывался над смыслом или стилем набираемых фраз и абзацев.

Такому способу ввода текста было легко научить даже жителей самых диких планет через несколько дней обучения пользования пансенсориком. Конечно, если они знали символы и умели барабанить пальцами по овеществленному макету клавиатуры или (это чисто исторически, так как подобные устройства нигде не сохранились) печатать на пишущей машинке.