Бетанкур

Все современники в один голос утверждали, что по возвращении в Петербург Александр I изменился в худшую сторону. Вот что об этом писал его флигель-адъютант, а в дальнейшем известный военный писатель Александр Иванович Михайловский-Данилевский: «Образ мыслей его и жизни изменился до такой степени, что самые близкие люди, издавна его окружавшие, говорили мне, что по возвращении его из Парижа они с трудом могли его узнать. Отбросив прежнюю нерешительность и робость, он сделался самодеятелен, твёрд и предприимчив и не допускает никого брать над собой верх… Опыт убедил его, что употребляли во зло распоряжения его к добру; язвительная улыбка равнодушия явилась на устах, скрытность заступила место откровенности и любовь к уединению сделалась господствующей его чертой; он обращает теперь врождённую ему проницательность преимущественно к тому, чтобы в других людях открывать пороки и слабости… Перестали доверять его ласкам… и простонародное слово “надувать” сделалось при дворе общим… Он употребляет теперь дипломатов и генералов не как советников своих, но как исполнителей своей воли; они боятся его, как слуги своего господина…»

Присущие с юности Александру такие черты, как скрытность и двуличие, выдвинулись после европейского похода на первый план. Он стал циничен, груб, начал презирать ещё больше русский народ, спасший его трон от верной гибели. Кроме того, после Венского конгресса он чувствовал страшную усталость. И хотя Наполеона уже давно не было у власти, он продолжал завидовать этому человеку.

Любой разговор о либеральных реформах приводил его в бешенство, а любые революционные преобразования казались разрушительными и гибельными. Вокруг него роились уже не смелые реформаторы, как было в 1803 году, а исправные делопроизводители. К тому же в 1815 году Александр I увлекся мистицизмом и посвящал этому довольно много времени. Все государственные дела, включая и духовные, были доверены графу Аракчееву. Только через него министры, сенаторы и члены Государственного совета могли получить доступ к царю. При этом все, включая и самого Аракчеева, находились под негласным полицейским надзором.

Александр Павлович, напуганный революцией во Франции и всегда помнящий, как закончили жизнь его отец Павел I и дед Пётр III, катастрофически боялся потерять трон. Проезжая мимо Михайловского замка, Александр I всегда закрывал глаза. Ему хотелось спрятаться от прошлого, а для этого изменить облик города… И такая возможность представилась.

Россия после победы над Наполеоном заняла господствующее положение в Европе — российская столица должна была соответствовать своему новому статусу. Александр I задумал превратить Петербург в парадный фасад империи: город должен был прославлять силу русского оружия и его мудрое правление. Александр I снова вспомнил о Бетанкуре, вызвал его к себе и после длительной беседы подписал именной указ об учреждении специального Комитета по строительству Петербурга и других городов Российской империи.