Бетанкур

«ПЛАН БЕТАНКУРА»

Бетанкур сделал всё возможное, чтобы полностью отказаться от деревянного строительства хотя бы в центральной части столицы. Получить разрешение на постройку деревянного дома в центре Санкт-Петербурга стало практически невозможно. В 1819 году появился «План Бетанкура», составленный под его руководством старшим группы геодезистов Александром Петровичем Девятиным, выпускником Института Корпуса инженеров путей сообщения 1817 года.

План стал основой строительного развития Санкт-Петербурга на многие годы и включал в себя застройку центральных площадей: Адмиралтейской, Дворцовой, Исаакиевской и Сенатской, а также окончание работ на Елагином острове, принадлежавшем царской семье. Планировалось создать и композиционный центр Михайловской площади (ныне площадь Искусств) с Михайловским дворцом (ныне Русский музей), а также перестроить Михайловский манеж и Манежную площадь.

Под руководством Бетанкура вверенный ему комитет подготовил «Проект о каменном и деревянном строении» — в течение нескольких лет он был путеводной звездой при строительстве парадного фасада Северной столицы.

САНКТ-ПЕТЕРБУРГСКИЙ УНИВЕРСИТЕТ

Новость, что 8 февраля 1819 года царь издал указ о создании Санкт-Петербургского университета на базе Педагогического института, для Бетанкура прошла бы почти незамеченной, если бы среди преподавателей института не был Константин Иванович Арсеньев, — его книгу «Начертание статистики Российского государства» читал весь интеллектуальный Петербург. Очень многие мысли автора совпадали с идеями Бетанкура. Прежде всего это касалось «вредных мест», где говорилось, что производительность труда свободных людей в несколько раз выше, чем крепостных. В книге прославлялась свобода промыслов и выражалось сожаление об отсутствии кодификации законов. И самое главное — порицалась тотальная подкупность судейских чиновников.

Книга была написана по-русски, но Каролина вечерами переводила её для отца на английский, тут же подолгу обсуждая с ним ту или иную главу, а иногда даже абзац. Вывод автор делал следующий: пока не будет наведён порядок в экономической и административной области, Россия останется отсталой, варварской страной. Августин Августович и сам не раз говорил об этом царю, но его предложения оставались без ответа. В книге Арсеньева Бетанкура крайне заинтересовала попытка подсчитать все природные ресурсы России и обосновать экономическое районирование страны. По тем временам это была свежая, новаторская идея.

Но вернёмся к указу о создании университета. Первоначально в нём было три факультета: историко-филологический, философско-юридический и физико-математический. Надо сказать, что университет был скорее не открыт, а восстановлен. Ещё в 1724 году русский царь Пётр I издал указ об «учинении» в Санкт-Петербурге Академии наук; при ней были созданы университет и гимназия. Предполагалось, что занятия здесь будут вести лучшие европейские преподаватели. Но затея с треском провалилась. Во всей России не нашлось людей, чтобы сесть за университетские парты: начальная подготовка была настолько слаба, что слушатели практически не знали ни латыни — основного языка науки того времени, ни других иностранных языков, на которых читали университетские лекции. Понимая всю бесполезность мероприятия, иностранные преподаватели вскоре разъехались по домам. Немного помогло делу учреждение казённых стипендий для студентов — это позволило в 1753 году выпустить хотя бы девять человек.

По этому поводу великий русский учёный Михаил Ломоносов заметил: «При Академии наук не токмо настоящего университета не бывало, но ещё ни образа, ни подобия университетского образования».

В ноябре 1819 года в университет был объявлен приём. Прошение подали двадцать семь человек. Все, кроме одного, имевшего удовлетворительный гимназический аттестат, были подвергнуты экзаменам. Ознакомившись со вступительными вопросами на физико-математический факультет, Бетанкур заключил, что университет имеет все шансы на успех и не является конкурентом Институту Корпуса инженеров путей сообщения.

ПЕРВЫЕ ЗЛОУПОТРЕБЛЕНИЯ

Многие в России того времени недоумевали, как могли человека, практически не знающего ни одного слова по-русски, поставить управляющим министерством. Но у Бетанкура были хорошие помощники — один из них Филипп Филиппович Вигель, безукоризненно справлявшийся с работой переводчика. Но бумаг было столько, что даже дюжина помощников не смогла бы осуществлять все переводы вовремя. Поэтому Бетанкур полностью положился на Вигеля и подписывал огромное количество документов, не читая их, а только доверяя своему секретарю. Что рано или поздно в России не могло не привести к злоупотреблениям.