Бетховен. Биографический этюд

О, сладкий миг очарованья!
Ты на моей груди,
Нас, после всех страданий,
Ждут радостные дни!

Третий акт (или 2-я картина 2-го акта) переносит зрителя опять во двор тюрьмы, где народ воспевает любовь, верность и неустрашимость Леоноры, вместе с тем приветствуя справедливость министра, который узнает во Флорестане своего без вести пропавшего друга, а в его темницу заключает коварного Пизарро.

Пусть правосудия лучи
Потоком светлым разольются
И освещают мрак тюрьмы…
Злодей наказан должен быть,
Невинных притеснял!
Он правосудья не избегнет.
Час кары уж настал!

Первые исполнители «Фиделио» не могли бы удовлетворить более снисходительного автора, нежели Бетховен; принимая во внимание новизну некоторых элементов этой музыкальной драмы, требования автора и его грубоватое обращение со всеми, можно себе представить вереницу недоразумений и неприятностей, сопровождавших многочисленные репетиции оперы и раздражавших как Бетховена, так и всех исполнителей, до опытного дирижера Зейфрида включительно. Знаменитая впоследствии Анна Мильдер (Хауптман) играла Фиделио; двадцатилетняя артистка, обладавшая чарующим и мощным голосом, только начинала свою карьеру и своей неопытностью тревожила автора; начинающая артистка тогда же протестовала против исполнения неудобной для пения и некрасивой арии в e-dur (adagio, № 9), однако борьба с автором продолжалась много лет, и лишь в 1814 году она добилась исключения этой арии.

Марселину играла Луиза Миллер, даровитая, опытная актриса с посредственным голосом. Роль Флорестана была поручена Деммеру, которого едва было слышно вследствие короткого дыхания и старчески слабого голоса. Бас Вейнкопф не мог проявить своих достоинств в ничтожной и неблагодарной партии министра дон Фернандо. В роли Жакино выступил Каше, хороший комик, но скверный музыкант, постоянно «висевший на палочке дирижера». Исполнитель партии Рокко, бас Роте, был совсем плох, а Себастьян Мейер, игравший Пизарро, вызывал насмешки всей труппы и даже Бетховена; будучи свояком Моцарта, он с некоторым пренебрежением относился к новейшим композиторам, что не мешало ему самому часто детонировать.

– Партия Пизарро неисполнима, – твердил он. – Моцарт никогда не написал бы такой бессмыслицы…

Подобные замечания возмущали и вместе с тем забавляли Бетховена; на репетициях под фортепиано он сам садился за рояль и в партии Пизарро менял тональность аккомпанемента, чем приводил в смущение артиста и вызывал взрыв хохота его товарищей. Такое обращение композитора со свояком Моцарта, мужем старшей свояченицы, Иозефы, урожденной Вебер (по первому мужу – Хофер), не мешало приятельским отношениям и переписке Мейера и Бетховена, в которой встречаются подробности, касающиеся постановки «Фиделио».

Дорогой Мейер!

Попроси г. Зейфрида продирижировать сегодня мою оперу. Сегодня хочу я сам видеть и слушать ее со стороны. Таким образом избегну, по крайней мере, мучений слышать вблизи свою изуродованную музыку. Принужден думать, что это делается нарочно. О духовых инструментах сказать ничего не могу, но… Вели вычеркнуть из моей оперы все рр., cresc., все decresc, и все f., ff.; ведь они все равно не все исполняются. Я теряю всякую охоту писать, потому что принужден слушать свое произведение в таком виде! Завтра или послезавтра я зайду за тобою, чтобы вместе пообедать. Сегодня мне опять плохо.

Твой друг Бетховен.

Если опера будет дана послезавтра, то следует завтра устроить еще одну репетицию на сцене; – иначе с каждым днем идет все хуже!

Любезный Мейер! Квартет 3-го действия вполне верен. Пусть копиист сейчас же наведет чернилами то, что написано красным карандашом, не то оно сотрется!

Сегодня после обеда я снова пошлю за 1-м и 2-м актами, потому что хочу сам их просмотреть.

Я не могу прийти, потому что со вчерашнего дня у меня снова колики – моя обычная болезнь. Не заботься относительно увертюры и прочего; если понадобится, то завтра же все может быть готово.

Благодаря теперешнему злосчастному кризису, у меня так много других дел, что я должен откладывать все, в чем нет самой крайней необходимости.

Будь добр, любезный Мейер, и пришли мне партии духовых инструментов всех трех актов и партии 1-й и 2-й скрипок и виолончели из 1-го и 2-го актов. Можешь прислать мне то же партитуру, где я сам кое-что исправил, так как она важнее всего. Пусть Гебауер пришлет ко мне сегодня вечером около 6-ти часов своего личного секретаря за дуэтом и многим другим.

Весь твой Бтхвн.