Бетховен. Биографический этюд

Относительно комиссионера я справлялся и нашел опытного и дельного человека. Его зовут Трег; вам теперь остается лишь писать ему или мне об условиях ваших. Он требует от вас одну треть скидки. Сам черт сломит ногу в этих торговых делах. Здесь ужасно жарко; венцы трусливы, вскоре они останутся без мороженого, так как зима была не холодная и льда очень мало. Масса разного люда охвачена здесь пропагандой; говорят, должна была вспыхнуть революция, – но я думаю, что пока австриец имеет темное пиво и колбасу, он не станет бунтовать. Конечно, ворота в предместьях должны быть заперты в 10 часов вечера. Солдаты снабжены боевыми патронами. Никто не смеет возвышать голоса, ибо полиция беспощадна.

Если ваши дочери уже подросли, то приготовьте мне одну в невесты, потому что холостым я был в Бонне, но здесь не намерен долго оставаться; – берегитесь!

Что поделывает добряк Рис, я хочу вскоре ему написать, он имеет основание упрекать меня, но никак не могу приучить себя к этому проклятому писанию писем. Составили ли вы уже мне партию.

Пишите иногда. Ваш Бетховен.

Хотелось бы получить от вас несколько первых экземпляров первых вариаций.

Силуэт юного Бетховена. Создан Д. Низеном. 1786

В числе знакомых нам боннцев, бежавших с Рейна при торжественных звуках мелодии Руже де Лиля, были братья Бетховена, Иоганн-Николай и Карл-Гаспар, переселившиеся в Вену в 1796 году. Первый из них, служивший в аптеке, красавец, щеголь, «образец денди», по выражению Черни, нашел такое же место в аптеке на Кернтнерштрассе, близ нынешнего оперного театра, потом купил аптеку в Линце на средства Людвига и в период наполеоновских войн нажил значительное состояние. Второй – низкого роста, рыжий, уродливый, был хорошим пианистом и, с помощью брата, нашел в Вене довольно много уроков и получил должность в королевском казначействе; впоследствии он, против воли Людвига, женился на дочери богатого обойщика, от которой прижил сына Карла, омрачившего последние годы жизни композитора. Близость братьев и некоторых друзей, покровительство многочисленных меценатов укрепили Бетховена в мысли поселиться навсегда в Вене, в центре тогдашней музыкальной Европы.

В конце XVIII столетия Вена имела около 300 тысяч жителей; она представляла собой как бы звено, связывающее восток и запад, Азию и Европу; поляки и венгерцы, кроаты и калмыки, итальянцы и чехи, тирольцы и турки, евреи и русские по торговым и иным делам или из любознательности съезжались в столицу разноплеменного государства, в резиденцию кесарей, где щеголяли своими национальными нарядами и обращали на себя внимание среди пестрой толпы, снующей здесь целыми днями, точно на ярмарке, на гулянии. Северные народы вносили сюда порядок и чистоту, южные – подвижность и шумное веселье, общее настроение было жизнерадостное, у всех на устах были свои национальные или модные местные песни. «Вена, – пишет современник Бетховена, – самое приятное местопребывание для всякого, кто умеет пользоваться жизнью, особенно – для художника, а более всего – для музыканта. Вена в высшей степени обладает всем, что составляет отличительный характер столицы. Там есть богатое образованное дворянство, отличающееся любовью к искусствам, гостеприимством и утонченными нравами; там есть богатое, общительное, гостеприимное среднее сословие, среди которого немало образованных, развитых мужчин и не менее любезных семейных кружков; там, наконец, народ состоятелен, добродушен, весел. Все сословия любят удовольствия и комфорт, и вся жизнь приноровлена к тому, чтобы каждое сословие могло пользоваться всеми современными увеселениями в хорошо устроенных учреждениях, в полной безопасности и с возможными удобствами». Если прибавить к этому живописное расположение города и его окрестностей, а также присутствие здесь знатных меценатов, то станет понятна могущественная притягательная сила Вены, подчинившая себе многих знаменитых музыкантов, с Моцартом и Бетховеном во главе, которым порой жизнь становилась здесь невыносимой в материальном отношении, и которые все же отклоняли предложения иноземных государей.

Наивная чувственность, живейшее воображение – такова атмосфера Вены, а из этого материала создается все прекрасное, в особенности же в музыке.

«Вена, – говорит Р. Шуман, – со своей башней Стефана, со своим нарядным обществом, опоясанная волнами Дуная и цветущей равниной, непрерывно возвышающейся вдали к веренице холмов; Вена, со всеми памятниками своим великим гражданам, должна быть лучшей ареной для музыкальной фантазии…»

«Вена, – говорил А. Рубинштейн, – моя вторая родина; охотно поселился бы я там, если бы позволили обстоятельства».