Бэтмен

— Химия… — повторил Вейн.

Теперь перед ним встала еще и увлекательнейшая научная задача: было от чего зажечься азартному огоньку в глазах.

Может ли быть что-либо благородней исследований, дарящих человеку жизнь?

Теперь главным было собрать нужное количество «подозреваемых» продуктов для опытов.

— Альфред! — позвал Брюс, поднимаясь с места.

— Да?

— Поехали по магазинам!

— Слушаюсь!

На этот раз Джокер добился того, чего хотел: о нем заговорили.

«Паника в Готэме!» — кричали заголовки передовиц; все газеты пестрели весьма схожими заметками.

«Синди Вокер в Готэмском салоне мод проработала около полугода, но за это время стала всеобщей любимицей. Не только посетители запомнили высокую стройную девушку — коллеги считали ее надежной подругой, к которой всегда можно обратиться за советом.

Аманда Киннер считалась «старожилом» салона, она была одной из первых его работниц. Имя красавицы Аманды известно всем любителям моды.

У обеих молодых женщин было все, для того чтобы добиться счастья. Судьба распорядилась иначе…

Думал ли Джокер о том, кого ему предстояло убить? Вряд ли. Маньяки не рассуждают над такими вещами.

После вечерней репетиции, когда праздничные костюмы были сняты, девушки переодевались в свои более скромные, но не менее элегантные одеяния, Синди неожиданно пожаловалась:

— У меня болит голова.

— Наверное, это от того, что в зале душно, — предположила Аманда, чувствовавшая дурноту.

Никто не воспринял этот инцидент всерьез.

Когда несколько минут спустя уборщица заглянула в гримерную, она была потрясена — манекенщицы лежали на полу.

Синди Вокер умерла на месте, Аманда прожила на несколько минут дольше — ее смерть наступила в машине «скорой помощи».

Наверное, жители города Готэма помнят, какие разноречивые слухи поползли в связи с их гибелью. Кому-то оказалось выгодным опорочить имена девушек, бросив на них подозрение в употреблении наркотиков. Но хоть в одном справедливость восторжествовала: это позорное обвинение было снято с них признанием маньяка…»

Газета «Голос Готэма», по-своему обыкновению, уделила больше внимания не знаменитостям, а людям из толпы:

«34-летняя домохозяйка Л. была найдена мертвой в своей квартире, писалось там. — Учитывая показания соседей, полиция арестовала ее мужа, неоднократно угрожавшего отомстить ей за измену. Лишь более тщательно проведенная экспертиза смогла установить, что Л. стала одной из жертв загадочного Джокера.

Возникает закономерный вопрос: до каких пор мы еще будем терпеть бесчинства этого маньяка?»

Последний вопрос волновал, по-видимому, всех без исключения. В мэрию, в редакцию и в прочие учреждения, имеющие мало-мальское отношение к этому делу, письма приходили тоннами.

Не будет преувеличением сказать, что такой паники Готэм еще не знал.

Ни один человек не чувствовал себя в безопасности. Сначала распространился слух, что рискуют только женщины легкого поведения и актрисы, потом — вообще все женщины, и наконец, газеты принесли новые тревожные слухи: среди жертв Джокера появились и представители сильного пола. Казалось, от неожиданной и жуткой преждевременной смерти не застрахован никто.

Смерть с клоунской улыбкой гуляла по городу, отбирая себе «любимчиков».

Вместе с ней хохотал у себя дома сиреневый клоун.

— В эфире — «Хроника Готэма!» — вещала пожилая дикторша, пришедшая на смену разделившей участь Синди и Аманды Бетти. — Новые сообщения о яде, подмешанном в продукты. Тринадцать жертв. Кто такой этот загадочный Джокер?

Уже к вечеру эта же передача звучала так:

— Еще шесть смертей — и никаких улик. Чем торгует Джокер? В чем его система? Продукты пищевые, алкоголь или предметы косметики — лосьоны, дезодоранты, губная помада, полоскание для рта, одеколон — или, что еще хуже, — полное отсутствие системы?

Системы, казалось, не было. Ни в одном взятом на месте происшествия продукте (а работали полицейские как никогда тщательно) не удалось обнаружить следов яда — он был только в телах жертв.

— Мистика! — кричали оккультисты.

— Наказание Божье! — говорили во время проповедей священники — и количество их прихожан стремительно росло.

— Конец света! — шептали люди несчастного города. И пили. Иногда — в последний раз.

Многие готэмцы удирали. Некоторые, правда, возвращались с запасами продуктов, купленных в других городах.

Магазины опустели. Кое-кто из торговцев парфюмерией обанкротился, один из них, по слухам, покончил с собой.

Паника росла.

Надежда умирала.

Джокер веселился.

А в помещении мэрии окружной прокурор изо всех сил старался выдержать осаду.

Трещали телефоны. Трещали двери под напором журналистов и прочих заинтересованных граждан — а не заинтересованных в разоблачении этого кошмара, пожалуй, не было.

Больше всего прокурору не нравилось то, что приходилось отстаивать не свою личную точку зрения, которая совпадала с мнением большинства, а точку зрения мэра. Что поделать — за соучастие в управлении городом тоже нужно расплачиваться.

— В Готэме паника, — в тысячный раз сообщали ему, сопя в трубку, или заглядывая в глаза с тоской и надеждой.