Бьется сердце

К сожалению, кое на кого выступление Нахова произвело впечатление. Учительская провожала инвалида сочувственными взглядами. Нужно было выпускать кого-то из своей гвардии. Тимир Иванович поискал глазами Сосина — Роман Иванович, оказывается, сидел уже наготове.

— Можно мне высказаться? — и трогательно смутился, как девочка.

— Пожалуйста, пожалуйста, Роман Иванович, — поспешил ободрить его Пестряков. — Выходите сюда, Роман Иванович… Тише, товарищи! Послушаем одного из самых уважаемых наших учителей…

На всех прежних собраниях и педсоветах шпыняли несчастного Романа Ивановича и в хвост и в гриву, кому не лень. Сам Пестряков не раз скакал на этой лошадке. Но тут даже Сосин своим умишком смекнул: сегодня не до него, сегодня бьют других. «Один из самых уважаемых учителей…» Бедняга даже покраснел от неожиданности.

Сосин начал плести свою речь старательно, только бы понравиться завучу и завроно — у Тимира Ивановича даже во рту кисло стало. «На все сто процентов одобряю и подписываю… Конечно, и раньше у нас в школе бывали мелкие неприятности, это даже дома в семье бывает… (Посмотрел на свою любезнейшую, на Акулину Евстафьевну.) Но тут — стыд и позор… Кто во всём виноват? Аласов во всём виноват. Совершенно неподходящий для учителя человек… (Дьявол тощий, двух слов связать не может! Косноязычная скотина!) А то что получается — мнит себя как пуп земли… Всеми командует! Даже вот к жене моей, учительнице начальных классов Сосиной, пристал как с ножом. Спрашивает: читала какой-то там журнал и какими материалами пользуешься? Да какое твоё дело, суёшь нос везде! Ты такой же рядовой, как и я, а я же не вмешиваюсь… А теперь понимать я стал: этот Аласов, оказывается, на место Тимира Ивановича прицеливался, потому уже и вообразил себя командиром… Хорошо, что раскусили его на все сто процентов наши уважаемые руководители… (Так и сказал — «раскусили наши уважаемые», Платонов при этих словах только головой качнул.) Поэтому я приветствую на все сто процентов насчёт Аласова… (От такой необычно длинной речи язык у Сосина стал заплетаться, эти «сто процентов» висели на нём, как гири.) Да и Нахов тоже… Э, да ладно, не буду про Нахова…»

Не кончив, Сосин рухнул на свой стул.

— Вы уж доскажите свою мысль, Роман Иванович, — мягко посоветовал Пестряков. — Когда же и вылить всё наболевшее, как не сегодня?

— Да этого Нахова вообще надо упечь в особое место!

— Дайте мне слово! — поднялся Сектяев.

— Я раньше просила… — Стёпа Хастаева тоже тянет руку, лицо у неё красное и злое.

— И мне тоже!..

Чёрт бы побрал Сосина — после его коровьей речи каждый почувствовал себя Цицероном. Где Тимиру Ивановичу взять против скандалистов нужных ораторов? Паршивка Белолюбская отводит глаза в сторону — определённо струсила.

Всё-таки Платонов не сумел приструнить крикунов, развёл либерализм. Если сегодня возьмут верх скандалисты, то обстановка в школе станет ещё хуже. Иногда подкатывает даже такое — плюнуть бы на всё! Крикнуть им всем — и Нахову, и Платонову, и Кубарову: «Пошли вы все знаете куда! Живите тут, как хотите, без меня!» Оставить бы их с разинутыми ртами, а самому сесть в самолёт да зафитилить куда подальше. Заслуженный учитель, где-нибудь да пригреют. Только вот дети! А Надежда? Сидит вон у окошка, склонила голову. Белая шейка, нежный пушок… По утрам её протяжный грудной голос: «Ти-им, завтрак готов…» Он выходит и, прежде чем сесть во главе стола, целует эту шейку. «С добрым утром, моя дорогая».

Тимир Иванович чуть не застонал при этом воспоминании. Нет, проклятые, этого я вам не отдам! Ты ещё увидишь, Надюшка, мою победу!

Кто знает, может, это раздумье о сокровенном не заняло у председательствующего и малой секунды. Однако недаром говорится, что на войне и секундное промедление опасно. Пока Тимир Иванович мешкал, Стёпа Хастаева, воодушевлённая примером Нахова, сама, без разрешения, взяла слово — плевать она хотела на всех председательствующих!

— Хоть Кирилл Сантаевич и считает, что я должна помалкивать, но я всё-таки скажу.

И Стёпа сказала. Только одна она, бесшабашная голова, могла отчаяться на такое. На общем учительском собрании, в присутствии высокого районного начальства закатить речь в защиту Аласова!