Бецкой и его государыня-дочь. Тайны царской династии в исторических романах

«Собирает стаю на охоту! – понял Трубецкой, – Значит, здесь не вся стая. Ну и что? Хоть и не вся, так скоро вся будет. Прорываться то некуда».

Он держал ружьё наизготовку. Стрелял хорошо. Был уверен, что не промахнётся. Пытался вспомнить как реагируют волки на потери в своих рядах. Уходят или злее становятся?

Оскаленная пасть вырвалась из снежной круговерти. Именно пасть бросилась в глаза – не весь хищник, а его пасть. Бутурлин сработал сноровисто. Сунул вперёд горящую слегу. Попал. Волк взвыл и скрылся в пелене снегопада.

Слышно было как скулит от боли. А вокруг рычание, вой…

«Вот сейчас бы подстрелить парочку! – подумал Трубецкой. – Ошеломить, обратить в бегство!»

Зверь скулил где-то неподалёку. Остальные не появлялись. Какова же реакция волков на стрельбу?

Впрочем, конечно, и костра достаточно. Волки боятся огня. Но ведь волк – умнейшее животное. И поведение непредсказуемо. Вполне могут и подождать. Рано или поздно костёр погаснет. Как на виду у волков сходить за дровами? Хорошо ещё, что приготовили заранее достаточное количество.

Видно, было, что хищники пытались подобраться к сараю с разных сторон. Но вход был там, где костёр. И они стояли на некотором расстоянии, пока один не приблизился слишком, ну и получил ожог.

А между тем, рычания слышались то с одной, то, с другой стороны.

И вдруг Трубецкой вспомнил, что волки способны забираться и на крыши, чтобы оттуда проникнуть в помещения, где находятся домашние животные. Да, это непростой зверь. Страшный. Весь резон забраться, чтобы обойти огонь и…

И тут послышался рык с тыльной стороны строения. Волки пытались прорыть лаз, чтобы пролезть к своей добыче, минуя огонь.

Строение было сделано на скорую руку, с расщелинами в стенах. Ну и без фундамента, а потому у хищников были шансы пробраться внутрь.

Трубецкой решительно взял ружьё, пошёл на шум, присмотрелся, и когда глаза привыкли к темноте, просунул в одну из расщелин ствол. Взять на мушку зверя было несложно. Там было несколько волков. Они не сразу заметили опасность, увлечённые желанием проникнуть в сарай.

Ну что ж, из двух зол надо было выбирать меньшее. Конечно, можно и здесь попробовать помахать головешкой, но как бы не запалить сеновал. Трубецкой перекрестился. Получше прицелился и выстрелил.

Один из волков, а он выбрал того, что покрупнее, рассчитывая, что это, возможно, вожак, взвизгнул, подскочил и рухнул в снег, дергаясь в конвульсиях. Через секунды он затих. Остальные волки отскочили от строения и скрылись в снежно-ночной пелене.

Что ж, начало было положено. Нашумели. Трубецкой вернулся к двери, высмотрел волка, крадучись обходившего костёр, и свалил его метким выстрелом.

Всё стихло…

Ни слова не говорили и беглецы.

– Ну что, пронесло. Ушли? – наконец, спросил Бутурлин, хотя понимал, что вряд ли кто-то может дать ответ на этот вопрос.

– Волк – умнейший хищник, – сказал Трубецкой. – Старики говорили, что с волками надо держать ухо востро. Они очень хорошо оценивают обстановку. Очень хорошо. Если надежд на успех нет, уйдут. Но откуда мы можем знать, как они оценили на этот раз. Говорят, очень терпеливые звери. Если загонят жертву в ловушку, в которой она, по их мнению, долго не выдержит, будут ждать. Ну, скажем, залезет человек в глухом лесу на дерево. Соображают ведь, что там долго не просидит. И ждут. Но здесь не дерево, да и ружьё у нас, а ружей они не любят. Предпочитают ретироваться.

– Ну, дай-то Бог, – сказал Бутурлин.

– Тут другое важно нам понять. Слышны ли выстрелы в посёлке? – покачав головой, спросил у всех, а прежде всего у самого себя Трубецкой.

– Да, сначала поселковых мог привлечь внимание волчий вой… Его-то в посёлке наверняка слышали. Не услышат люди, так собаки взлают, и скотина нервничать начнёт, – заметил Бутурлин. – А тут ещё два выстрела. Кто может стрелять в такую пору, да в такую погоду близ посёлка? Кого может занести в лес? А если нас ищут и сообщили всем в округе?

Никто из беглецов не знал, насколько близок к истине Бутурлин, высказавший такое предположение.

Поиски не прекращались с самого момента побега. Было ясно, что нелегко скрыться беглецам в стране, где всё чужое и где не найдёшь ни союзников, ни сочувствующих. Как-то должны рано или поздно о себе заявить. Шведские власти уже на следующий день разослали приметы беглецов во все кирки, во все населённые пункты. Ездили по округе гонцы, объявлявшие о том, что за помощь в поимке русских пленных будет дано крупное вознаграждение.

Ну а надежда на то, что сгинули беглецы, погибли, была слабой. Шведы знали стойкость русских людей, знали их выносливость, знали отвагу. Победу под Нарвой они приписывали скорее безумной политике царя, поставившего во главе своего войска предателей и трусов, да закупившего у них же, у шведов, негодное вооружение, а вовсе не тому, что русские солдаты плохо удар держали.