Беверли-Хиллз

– Я не уверен, Каролин, что вы не встречались с Барброй, но, вероятно, не знакомы с Робертом Хартфордом, потому что вы впервые в нашем тесном кружке. Мы должны поблагодарить Дэвида за счастье видеть Каролин среди нас.

В тоне его речи ощущалось удовлетворение, самодовольство фокусника, удивившего тех, кого уже трудно чем-нибудь удивить.

– Привет, Роберт, – произнесла Каролин.

Она опустила голову и уставилась на свой стул. Роберт чуть подвинул стул к ней привычным движением воспитанного мужчины. Мгновенно он осознал всю значимость своего поступка. Он проявил галантность к женщине, которая ненавидит его. Каким-то образом она «заставила» его сделать это. Первое очко за ней. Второго очка она не получит.

– Мы знакомы еще с «Ангелов в небесах», – сказал он.

– Да, вы разрушили мою актерскую карьеру, Роберт. Но, возможно, вы оказали мне благодеяние.

Она обратила на него свою улыбку жалящего скорпиона – если скорпионы вообще улыбаются.

С любознательностью достаточно разумного человека он попытался разобраться в своих чувствах по отношению к ней. Физически она по-прежнему его отталкивала. Она была слишком тяжеловесна, злобна и пугающа. Он не выносил ее наглой самоуверенности. Он вышвырнул ее из кино, потому что исходящая от нее энергия действовала ему на нервы, а еще потому, что ее харизма стала вдруг соперничать с его, и обе они были несовместимы. А это имело не меньшее значение при работе в Голливуде, чем деньги и приобретенная ранее устойчивая популярность.

– Я была удивлена, заметив вас среди зрителей на одном из моих выступлений, кажется, в этом же зале, – сказала Каролин. Опять ее улыбка впрыснула в него порцию яда.

Смысл ее слов был понятен. Прошлое – это уже древняя история, но «забытое» совсем не означает «прощенное», хотя обиженная персона возвысилась над своим обидчиком настолько, что у нее теперь есть своя аудитория, и таким, как Роберт Хартфорд, приходится взирать на нее откуда-то из задних рядов.

– Да, моя дочь затащила меня туда, – он сделал паузу перед тем, как продолжить. – Но на меня представление не подействовало… почему-то.

Последнее словечко он выделил с подчеркнутым сарказмом.

– Я рада, что таких, как вы, было немного.

Поединок глаз и улыбок продолжился.

Она наклонилась, чтобы взять бокал с водой, разрез на ее костюме распахнулся еще шире. Роберт глазами устремился туда. Он не мог удержаться, так же, как и Ливингстон, устремивший взгляд на другую грудь. Обе груди сразу охватить взором было невозможно.

– Что за слухи о том, что ты, Франсиско, продаешь «Сансет»? – вступила в разговор Барбра Стрейзанд.

– О, Барбра, с тобой нельзя соревноваться на аукционе. Ты подхватываешь на лету все, что таится лишь в мыслях. Я собирался произнести по этому поводу несколько слов в конце ужина. Моя речь будет испорчена, если я вытащу из шляпы кролика раньше времени.

– В таком случае я скажу, что есть очень симпатичные люди, которые нацелились на покупку. Я не вынесу, если наш «Сансет» станет еще одним звеном в цепи безликих отелей.

Она со всем своим актерским мастерством показала, как это будет ужасно.

– Почему бы нашему милому Плутарху не приобрести его? Я уверена, что он ничего здесь не изменит, и мы будем по-прежнему приходить сюда, как в родной дом. Мы даже забальзамируем тебя, Франсиско, и поместим за стойкой, а каждый раз, когда придем сюда ужинать, будем касаться твоей ноги, как прикладываются ради удачи к копыту конской статуи игроки в «Отель-де-Пари» в Монте-Карло.

Ледяное молчание воцарилось за столом. Плутарх занялся изучением своей салфетки. Улыбка скорпиона застыла на губах у Киркегард. Роберт Хартфорд так сжал губы, что они образовали тонкую черту на его окаменевшем лице.

Смех Франсиско, нарушивший молчание, был вкрадчивым, но совсем не добрым. Он отвлекся, встречая новоприбывших гостей.

– Как раз вовремя, Дональд, – сказал он, привстав. – Барбра прямо за столом уже проводит аукцион по продаже моего отеля. Ты как раз успел, так что принимай участие. Йована, ты, как всегда, очаровательна. Конечно, все знакомы с супругами Трамп, потому что супруги Трамп знакомы со всеми.

Каролин мысленно оценивала свои шансы. Плутарх уже стал ее собственностью. Она требовала от него отель, и он обещал, но все-таки последние остатки здравого смысла удерживали его от этой сделки. Пока Ливингстон не назвал свою цену, но на встрече накануне поздней ночью Плутарх внутренним чутьем проницательного бизнесмена угадал, что у него есть конкурент, и причем серьезный. Каролин намеренно не разделяла с ним его тревог. Однако сомнение шевельнулось в ней, когда она узнала, что Дональд Трамп – есть та персона, которая заинтересована в покупке отеля. Он владел отелями везде, по всем меридианам и параллелям земного шара, но внедриться в Беверли-Хиллз ему пока не удалось. «Сансет-отель» стал бы жемчужиной в его императорской короне.

Вслед за парочкой Трампов подошли еще двое гостей, и были они тем удивительны, что были совершенно безлики.