Без аккомпанемента

— Да, ты прав, — полушепотом сказала я и закрыла глаза. — Это потому, что я не хочу расставаться с тобой.

Было слышно, как с крыши падает снег. Мы оба не говорили ни слова. Комья снега падали один за одним, глухо ударяясь об землю, и от каждого удара маленькие окна чайного домика начинали дребезжать.

После долгого молчания я открыла глаза. Ватару смотрел на меня.

То, что произошло потом, было на редкость банальным и предсказуемым. Любой парень и девушка в этом возрасте сделали бы то же самое. И если бы это была не я, или на месте Ватару был кто-то другой, мы бы все равно сделали это.

Все условия сошлись воедино. Маленькая комнатка в домике, отрезанном от внешнего мира снежной завесой. Тесный столик-котацу, сидя за которым мы могли ощущать соприкосновение наших тел. Отлучившийся до самого вечера сосед по комнате. Вдобавок к этому бессильная злоба и отчаяние перед неизведанностью будущего. И произнесенное неясными намеками признание в любви…

Ватару принялся снимать с меня одежду. Но делал он это не грубо, как в прошлый раз на моем дне рождения, а, наоборот, с какой-то неземной нежностью. Одежда спадала легко. Мне даже стало стыдно оттого, насколько просто она снималась.

Я сидела, не шелохнувшись. Его обжигающе горячие руки ласкали мою грудь. Долгими ласками он успокаивал меня, уговаривал, а потом осторожно уложил на пол.

Закрыв глаза, я услышала, как Ватару начал раздеваться. Стянул свитер. Расстегнул пуговицы на рубашке. Снял рубашку. Потянул вниз молнию на брюках. Скинул брюки на пол…

Затем он не торопясь улегся на меня сверху. Последовали бесконечно долгие ласки. Из-за чрезмерного волнения мое тело было натянуто, как струна, но я изо всех сил старалась получить удовольствие. Мне казалось, что иначе это будет нечестно по отношению к Ватару.

В комнате, где не было даже печки, а только маленькая жаровня-котацу, стоял жуткий холод, но по всему телу Ватару струился пот. Обнаженным, он выглядел еще более хрупким, чем мне представлялось раньше, и напоминал плоскогрудую девочку-подростка. Однако в этом тщедушном теле таилась определенного рода сила. Я бы даже назвала это мужской силой. Да, Ватару был нежен, но и особенной свободы он мне не давал. Прочно удерживая меня в своих объятьях, он с невероятным упорством пресекал все мои попытки хотя бы немного закрыться от него.

Внезапно Ватару затаил дыхание. Где-то ниже пояса я почувствовала его неуклюжие движения. Смешно, но в этот момент я вспомнила Рэйко. Мне показалось, что совсем близко, прямо под ухом я слышу ее голос: «Надо избавляться!» И вот тогда я впервые поняла, что я на самом деле самая обычная, такая же, как все, простая девчонка.

— Ватару-сан, — прошептала я, — пожалуйста, это у меня первый раз. Поэтому…

Ватару сделал слегка удивленное лицо, но тут же ответил: «Понял», — и некоторое время продолжал ласкать меня. Постепенно я почувствовала, что мое тело начинает расслабляться. Те места, к которым Ватару не прикасался, замерзли и были холодными, как лед, но где-то под кожей, в самой глубине периодически появлялось горячее биение, которое медленно растекалось по всему телу, наполняя меня прежде не виданным дивным наслаждением, словно я погружалась в теплую воду.

Что было дальше, я помню плохо. Ватару вставил мне в вагину палец, а потом начал вводить туда же свой член. Поначалу у него ничего не получалось. Его член то напрягался, то опадал. Когда он становился совсем мягким, Ватару принимался неистово водить по нему рукой. После нескольких неудачных попыток его штука таки оказалась во мне. Я почувствовала легкую боль, которая, впрочем, была совершенно терпимой.

— Кёко, — замерев, прошептал Ватару, — я люблю тебя.

В его голосе слышались торжествующие нотки. Ватару выглядел невероятно сильным и невероятно уверенным в себе. Не мешкая ни секунды, он стал двигать бедрами. Нижнюю часть живота пронзила острая боль, как при месячных. Но я не подала виду. Боль быстро утихла, и ей на смену из глубины тела пришло далекое предвкушение будущего экстаза. Словно рябь невысоких волн это ощущение накатывало на меня, накатывало, а потом снова уходило.

Резко и шумно набрав воздух, Ватару несколько раз прошептал мое имя, в конце горлом прохрипел какое-то слово, которого я не разобрала, и в изнеможении рухнул на меня всей тяжестью своего тела.

Он лежал на мне, истекая потом. В мозгу царило оцепенение, я не могла вымолвить ни слова. Тело было вроде бы моим, но в то же время каким-то чужим, будто меня разделили на две равные половинки.

Перебирая пальцами возле моего уха, Ватару продолжал осыпать меня мокрыми поцелуями. Я медленно открыла глаза. Надо мной чернел потолок чайного домика. Падающий за маленьким окошком снег наполнял комнату бледным синеватым светом. Голова была совершенно пуста. Некоторое время я просто лежала, уставившись в потолок.

Вдруг, в промежутках между натужными вдохами и выдохами, которые издавал Ватару, до меня донесся какой-то слабый шум. Я прислушалась. Посреди звенящей тишины комнаты шум становился все более явным.