Без берегов

– Ты совсем не уделяешь мне внимания, ты своего щенка любишь больше, чем своего мужа. Он не признавал никакой прикорм, никакую соску ему нельзя было дать кроме груди. Держал обеими ручками грудь и смотрел в глаза матери, она всегда должна быть в поле его зрения.

У Таси из-за нервных срывов пропадало молоко, от этого Валерка еще больше кричал, когда не было молока. Степан от такого крика выбегал из дома на несколько суток, приходил пьяный и снова кричал на сына и материл Тасю. В Мае у Степана умер отец. Тася и Степан поехали к Агрофене.

– Какой красивый у тебя сын, Степан, такой крепенький, просто богатырь.

– Он мне не сын. Это узбек узкоглазый, а я еще назвал его в честь своего старшего брата, погибшего Валерия. А эта с… нагуляла себе щенка, которого я теперь должен кормить. Удавить его надо пока еще маленький. Агрофена подала сыну черно белую фотографию.

– На, смотри.

– Мама, откуда у вас фотография нашего Валерки, мы же его еще не фотографировали.

– Степан. Это твоя фотография. Тебе здесь полгода, как и ему сейчас. Это твой сын, хватит мучить жену.

– Мама. Но вы посмотрите на него он же китаец или узбек, волосы черные.

– Он просто сильно толстый, как и ты был в детстве. Агрофена принесла семейную фотографию.

– Смотри. Здесь все наши дети, твои братья и сестра Полина.

– Это мы маленькие? Мы что, все китайцы и узбеки?

– Нет. Отец вашего отца, дед ваш, был цыган, он украл русскую девушку.

– Мы что цыгане? Потому все черные?

– Он перерастет, будет очень красивый, похож на тебя, он и сейчас похож на тебя, маленького.

– Мама. Я что тоже так орал? Это же невозможно так жить.

– А ты как думал, тоже. Все дети, сынок, маленькие плачут, потому что они беззащитные. Им страшно, они бояться потерять мать. А когда вырастают, убегают, не дозовешься.

Степан немного успокоился, но все равно много пил и частенько не ночевал дома. Тася взяла Валерку и поехала к маме, навестить родных.

– Ох дочка. Тасенька, бросала бы его, пока молодая, намучаешься ты с ним. Дальше больше, еще и руки начнет на тебя поднимать, переезжай к нам, в тесноте, да не в обиде.

– Мама, у меня же второй ребенок скоро будет.

– Он еще под Богом, подумай лучше о себе и о живом ребенке.

Степан снова пришел пьяный, начал ругаться, кричать. Ребенок испугался, начал надрывно кричать.

– Заткни ему пасть, пока я его не удавил. С… брось своего щенка, ты этого гаденыша любишь больше, чем своего мужа, внимания мужу не уделяешь. Почему дома жрать нечего, кастрюли все пустые, жрать давай.

– Денег дома нет, продукты кончились. Тася взяла сына на руки, прижала к груди, начала качать.

– Сама то что-то пожрала и гаденыша своего покормила, а муж голодный.

– А муж сам себя покормит, не маленький.

– Что? Что ты сказала? Ты что с… еще огрызаешься. Перечишь мужу. Живешь у меня. Муж пришел, жрать нечего. Иди заработай и накорми мужа.

– Сейчас пойду.

– Ах ты с… только со своим щенком обнимаешься, дай мне этого гаденыша, я его удавлю, чтобы не было его на свете.

Тася выскочила из дома, ходила под окнами, смотрела. Степан упал на кровать и уснул. Тася оставила ребенка у соседей, зашла тихонько, собрала вещи, заняла у соседей деньги на дорогу, взяла Валерку и уехала к маме на последнем автобусе.

дом

Степан через неделю, под вечер или ночью, начал приходить пьяный. Стучался в окна, двери. Утром его находили спящим у двери, на дорожке или в огороде.

– Тасюра, прости. Тасюра вернись домой. Прости, пить не буду, в рот не возьму. Но Тася была непреклонной. Она устроилась на работу, на шарикоподшипниковый завод, рядом с домом, ребенка устроила в садик. Через месяц он пришел с цветами, трезвый, стоял на коленях, просил прощенья.

– Тасюра, прости. В рот больше не возьму ни капли. У нас же семья, у нас ребенок, сын. Как ты одна с ребенком будешь жить. Но Тася не хотела с ним разговаривать. Тася уже ждала второго ребенка.

– Шесть человек в двух комнатах. Сейчас появится второй малыш, который потребует много внимания, придется бросить работу. Крик младенца, теснота. Она начала задумываться, что ей делать, как дальше жить. Через месяц Степан снова пришел с цветами, сказал, что устроился на работу, не пьет.

Нашел большой участок земли, недалеко от маминого дома. Начал со своими братьями строить дом саманный. Пока небольшой, комната и кухня, до зимы обещал построить. Осенью Тася с сыном переехала в новый дом. Хотя домом это вряд ли можно было назвать.

Потолки низкие, неоштукатуренный, пол земляной. Но главное, что в доме была печка, крыша, окна остекленные. Тасе просто некуда было пойти, она родила второго сына. Назвали его Юра, в честь брата Степана, погибшего на фронте.

Степан сдержал слово, он не пил, работал кочегаром на заводе, рядом с домом. Дрова и уголь приносил с работы. Ребенок родился очень крупный, просто богатырь. Все говорили, что в прадеда пошел, Машиного отца. Он родился русый, спокойный, не кричал и не плакал, как первый сын Валерка. Тася подходила к сыну, смотрела, живой ли, такой был тихий.

– Тасюра. Ну как тебе наш дом?

– Да какой же это дом, сарай, а не дом.