Без боли (СИ)

Когда я всё-таки села в уютный и теплый салон, сбросила шарф и пригрелась. Вглядываясь в страшную красоту за окном, ведь только от сюда это всё могло казаться таким, я задумалась о Денисе. Всё время, когда я думала о подруге, в голове вместо неё появлялся его образ. Это бесило. Меня выводило это всё из себя, потому что из-за него я могла потерять Соню, которой очень дорожу и очень ценю. Она не раз мне помогла, хоть и с первого взгляда она показалась мне стервой.

Знакомится с ней было даже страшно, в какой-то степени, но если бы не это знакомство, я бы не изменилась, не стала бы на те жалкие пару процентов смелее. Но я изменилась, и эти изменения мне по душе.

Впервые не думая о Денисе, я доехала к дому подруги и, расплатившись, вышла. Так и не обмотавшись шарфом, я побежала к парадному, в которое влетела пулей, когда из неё вышли. Поднявшись на нужный мне этаж, я топала на при дверном коврике, стряхивая с ботиков снег и пытаясь тем самым успокоиться.

А если он там? Если она позвала меня, чтобы нас помирить. Она может, у неё нет тормозов и ограничений. Я понимаю, что подвоха может и не быть, но дрожащие руки говорят сами за себя. Я звоню в звонок, надеясь на самое лучше.

— Привет, — открывая мне дверь, здоровается девушка. — Проходи, — и отступает в бок, приглашая войти. Я вхожу, нервно оглядываясь по сторонам, надеясь, что она этого не заметит. И в действительности не замечает или делает вид, потому что молчит и идёт на кухню.

Я медленно раздеваюсь, всё время осматриваясь. На меня словно всё вокруг начало давить. Словно мир стал тесен, стал забирать у меня воздух. И с каких пор я стала параноиком?

Раздевшись, я прошла в гостиную, остаточно понимая, что его тут нет. Если бы был, я бы это услышала или заметила, ведь банально его бы куртка весела на крючке, а ботинки стояли на полке для обуви. Я вздохнула и села на диван.

— Чай будешь? — спрашивает она, заходя и зная, что я не откажу.

— Да, — кратко бросаю я и начинаю ковырять ногти. Девушка в это время включает музыку на станции для айфона и, кушая печенье, танцует под неё по кухне. Это выглядит забавно, и где-то глубоко в душе я смеюсь, но на лице этого не видно.

Я, правда, не рвусь к общению хоть с кем-то в последнее время. Часто сбрасываю звонки или вообще отключаю телефон. В этот раз ей всё же удалось меня позвать. Я просто поняла, что так больше не может быть и сразу согласилась. Так давно не видела эту весёлую взбалмошную девушку. Так хочется обнять её, поговорить по душам, но как только я думаю встать и сделать это, чайник закипает, а с ним и пропадает вся уверенность.

Где-то с соседней комнаты я слышу чей-то плачь, который не слышит Соня из-за громко включенной музыки и иду туда. Я не хотела видеть этого ребенка, но материнский инстинкт говорил мне подойти и успокоить. Просто пару раз показать люльку: дети не любят одиночество. Я медленно прошла к ней и, открыв дверь, увидела красивую белую комнату с синими акцентами и кроватку, в которой, разрываясь, плачет малыш.

Я подошла к ней и взглянула на малыша. Он так похож на папу, что невольно мой мозг начинает фантазировать над маленьким Котовым, который играет с маленькой Соней, хоть я смутно себе представляю её маленькой. Но вот его я смогла представить во всех подробностях благодаря этому маленькому чуду, которое как только увидело меня, перестало плакать и, открыв ротик, смотрело на меня.

Мои руки плавно скользнули по белому дереву кроватки и, плавно нажав на неё, я стала качать младенца. А он продолжал своим большими Денисовыми глазёнками смотреть на меня. Когда он взял палец в рот, я тихо засмеялась, приложив одну руку к губам, а другой, продолжая качать. Я видела, как его глазки медленно закрывались, а сознание малыша проваливалось в крепкий сон.

— Саша, — услышала я тихое где-то рядом и на секунду отпрянув от люльки, я выглянула из дверного проема.

— Тише, — возмутилась я и вернулась к покачиванию малыша, боясь, что он может проснуться. Для пущего эффекта я стала напевать колыбельную, которую в детстве пела мне мама. Только она меня могла успокоить и уложить спать. Это было неким волшебством.

Когда я спиной почувствовала подругу рядом, я развернулась и посмотрела на неё, только что поняв, что плачу. Этот малыш пробудил во мне что-то странное. Что-то такое приятное, что это даже лучше чем те пресловутые бабочки в животе.

— Какой хороший и так похож на Дениса, — ни с того ни с сего сказала я, поглядывая на мирно сопящего малыша, сосущего палец.

— Похож… — шепотом подтверждает девушка и подходит ближе, ровняясь со мной.

И тут я понимаю, что это за чувства. Я понимаю к чему они и что я сама от себя хочу. Это так странно, что пугает меня, но я произношу это пересохшим и сдавленным от слез голосом.

— Я хочу, — я жалобно всхлипываю и шмыгаю носом, — к Денису, — договариваю я, смотря на малыша, ведь только так слёзы перестают литься в глаз.