Без боли

Мужчина посмотрел на меня, а затем отвел взгляд в сторону. Его лицо приобрело мертвенно-бледный оттенок.

– Сэм, – он снова вернул взгляд на меня, – Сэм Уилкер.

Троллейбус остановился. Двери бесшумно открылись, и несколько людей вышло на улицу. Под каплями дождя они становились мокрыми, но никто даже не реагировал на это. Им не было холодно, противно. Им было все равно. По моему телу пошли мурашки. Хорошо, что эту реакцию вакцина не смогла заблокировать.

– Моя остановка следующая, – я встала с сидения, – если вы не передумали, то приготовьтесь выходить.

Сэм встал с кресла и протянул мне руку, чтобы я аккуратно спустилась с возвышения, на котором располагались сидячие места.

– Благодарю.

Мы, держась за поручни, подошли к дверям, которые закрылись. Троллейбус медленно поехал дальше. Я слегка потеряла равновесие из-за движения, но крепкая рука успела схватить меня прежде, чем я упала бы.

– Осторожно.

Я невозмутимо встала рядом и схватилась за поручень. Следующая минута прошла без вежливых разговоров.

– Та девочка, с которой вы ехали утром, – ваша дочка?

– Племянница, – я приковала взгляд к объявлению.

– Помогаете своим родным?

– Почти.

Я не любила говорить с незнакомцами о своей жизни, но на этот раз это было сложнее сделать. Под таким взглядом хотелось рассказать все, о чем он спросит.

Троллейбус остановился – двери открылись. Я вышла и пошла по направлению к своему дому. Я не стала оборачиваться, а просто шла уверенным шагом.

– Мисс Фостер, подождите.

Я остановилась. Ему не было холодно, как мне. Он не чувствовал, как прохлада капель пробивала кожу, словно тысяча иголок. Сэм подошел ко мне.

– Вы так побежали…

– Боюсь испортить плащ.

Я пошла дальше, но уже медленнее, изо всех сил стараясь не думать о том, как ветер продувает меня. Если я не заболею, это будет великое чудо. Мысленно я уже придумывала отмазку, почему не смогу прийти на работу завтра.

Мы подошли к однотипному дому-коробу, и я подвела глаз к сканеру, чтобы дверь открылась. Луч двинулся туда-назад, характерный щелчок, и я на автомате пошла внутрь. Свет включился автоматически, как только датчик почувствовал движение человеческого тела. Я сняла плащ и обувь, нажала на пульте управления домом, что я на месте, надела тапки и рукой указала, куда идти.

Небольшое помещение, которое все используют как кладовую, я считаю своим кабинетом. Старый стол еле помещался в эту комнату, делая ее еще меньше. На столе стояла аптечка, которая была разрешена. Это бинт, пластырь и хлоргексидин, но из-за врачебных привилегий мне было разрешено хранить пинцет и спирт.

– Садитесь на стул, мистер Уилкер.

Он удобно устроился и протянул мне руку. Я помыла руки, надела перчатки и промыла спиртом пинцет. Все должно быть правильно. Я увидела мозоль и внутренне почувствовала на своей ладони это воспаление. Чтобы скинуть это ощущение, пошевелила пальцами, чтобы убедиться, что у меня все хорошо.

Я взяла флакончик хлоргексидина и накапала на рану, чтобы промыть ее. Аккуратным движением подцепила маленький опилок и достала его из кожи. Рука дернулась.

– Все в порядке?

Я кинула пинцет в небольшой лоток и внимательно посмотрела на человека передо мной.

– Да.

Я взяла кусочек бинта, налила туда антисептическое средство, а затем приложила к ране, с двух сторон приклеивая пластырем.

– Не забудьте рассказать об этом своему диагносту, мистер Уилкер.

Я сняла перчатки и кинула их в отходное ведро. Когда я повернулась, Сэм все еще сидел на месте, словно не моргая.

– Сэм, с вами все хорошо?

– Да, да, я просто задумался.

Он вскочил со стула и побежал на выход. Я не успела даже и глазом моргнуть, как от него остались только следы.

Глава 4

Все, что я брала, мне пришлось убирать обратно в аптечку. Некоторые кусочки бинта пришлось выкинуть. Любое медицинское средство для меня – ценный материал. Кто знает, что будет завтра.

– Ария?

Мария стояла у входа в мой кабинет, сомневаясь, войти внутрь или нет. Она всегда была послушной девочкой, и каждый раз она спрашивала разрешение, можно ли ей войти. Сегодня она держала свои руки в карманах домашней толстовки. Ее волосы были расплетены, и она явно готовилась ко сну.

– Няня уже ушла?

Мария кивнула. Ее лицо было бледным и безэмоциональным.

– Я думала, ты сегодня не придешь.

Племянница кинулась в мои объятия прежде, чем я успела как-то отреагировать на ее слова. Ее худенькое тело вздрагивало в моих руках. Моя одежда стала мокрой от ее слез.

– Тише, все хорошо.

Она подняла свое заплаканное лицо и посмотрела в мои глаза.

– Они опять с тобой это сделали?

Я кивнула и указала на руку, где все еще была повязка. Место, куда вкололи вакцину жутко болело, но это ничего по сравнению с ликвидацией и смертью.

– Мне нельзя было сопротивляться, дорогая.

Я поцеловала ее в лоб, а затем немного отстранилась, чтобы посмотреть на нее. С того времени, как мы стали вместе жить, прошло почти два года. Она повзрослела и не была такой глупой, как все считали.

– У тебя скоро День Рождения, ты помнишь?

– Какой в нем смысл, если я даже друзей не могу позвать? – она отпустила меня, – хотя, какие друзья, они ничего не чувствуют.