Без буржуев

— Слушайте, а не вернуться ли нам к нэпу? (Мечтатель,) Он уже один раз спас нас от разрухи — может, спасет и сейчас? Тяжелая промышленность у нас создана, государственный аппарат отлажен, бояться классовых врагов больше не нужно. Ну, позлорадствуют немного наши идеологические противники, ну, подпустят пару шпилек. Как-нибудь переживем. Зато выгод-то сколько! Все бы обслуживание, всю бы мелкую торговлишку, общественное питание — отдать бы все это частнику. А жилищное строительство — целиком через кооперативы. Как бы люди тогда вздохнули, насколько меньше стало бы жалоб, ворчанья, пьянства. Государственное планирование занималось бы только крупными вещами, не отвлекалось на мелочи, как теперь. Улучшится быт — и текучка станет меньше, и работать будут охотнее, и азарт появится подзаработать, потому что будет, на что деньги истратить. А то, рассказывают, в Туле до того дошло, что рабочие придумали «тульскую забастовку» — отказались зарплату получить. «Все равно, говорят, в магазинах купить нечего. Не будем ваших денег брать». Большой переполох был.

— Эва, чего вспомнили — нэп! (Снова скептик.) Вы думаете, это так просто? Объявил, и завтра же он начнется? В 1920 году в стране еще оставалось достаточно людей, которые знали, что такое кредитование, процент, сроки платежей, умели управляться со всеми хитросплетениями рыночных отношений, вести правильный учет, заключать сделки, соблюдать их условия, быстро реагировать на изменение конъюнктуры и т. п. Ну, а теперь? Те, кто называет себя дельцами, воображают порой, что дай им волю, они бы развернулись. Они не понимают, что грабить государство и играть на дефиците — это одно, а проявлять энергию, знания и находчивость в мире свободного предпринимательства — это совсем другое.

— Да не в том даже дело (снова суперскептик), что сектор мелкой частной собственности был бы у нас хилым и недоразвитым из-за отсутствия подготовленных дельцов. Главное, что партаппарат никогда не согласится на его создание. Во-первых, это будет все-таки слой материально независимых от государства людей — то, что руководству больше всего ненавистно. Во-вторых, за счет своего относительного богатства они смогут легко влиять на нестойкий перед коррупцией аппарат местной власти. В-третьих, вообще нельзя давать людям работать на удовлетворение нужд друг друга, потому что кто же тогда будет трудиться на военных заводах?

— И вообще, все ваши поиски увеличения эффективности производства при сохранении тоталитарной централизованной власти, представляются мне нелепостью. (Снова радикал.) Партийная иерархия никогда не сможет примириться с тем, чтобы на руководящие посты людей выдвигала не она, а какая-то абстрактная Эффективность, Рентабельность. Но если даже и научится, если сумеет поднять уровень производительности, мы с вами от этого ничего не выиграем. Ибо все добавочные средства, которые власть сможет выжать из народного груда, немедленно пойдут на наращивание военного потенциала, на рассылку новых партий оружия в районы военных конфликтов, на удлинение щупальцев коммунистического спрута.

Разве нет ничего хорошего?

Когда безнадежность всех этих словопрений по кругу вгоняет в полную меланхолию, начинаешь спрашивать себя: ну, а в конце-то концов, что такого страшного в бедности? Да и можно ли называть бедностью нынешний уровень жизни?

У людей есть еда, одежда, крыша над головой.

Под потолком горят электрические лампы, в водопроводе журчит вода, батареи пышут теплом, со стены поет радио, в углу по голубому экрану скользят фигуристы, прыгают гимнасты, танцуют свой изящный танец маленькие лебеди.

По улицам городов исправно катят автобусы и трамваи, развозят народ на работу, с работы, в кино, на стадионы, в гости к родным и друзьям.

Вырастают кварталы новых домов, и новоселы спешат обсадить их кустами и деревьями, украсить занавесками окна, развести цветы на балконах.

Сияют неоновым светом витрины магазинов. Пусть там нет многого, что хотелось бы вам иметь, но самое необходимое для жизни есть в достаточном количестве, а разве это не главное?

Открыты двери библиотек и музеев, школ и институтов, за окнами детских садов веселые дети возятся с яркими игрушками.

Точно по расписанию отходят от перронов поезда, реактивные лайнеры поднимаются в воздух, переносят пассажиров за тысячи километров.

Дымят трубы электростанций, нефтяные скважины выдают нефть, вода заполняет оросительные каналы, суда плывут по морям и рекам.

А разве сама по себе возможность безответственно относиться к своей работе не является для многих бесценным благом? Разве отсутствие тревоги за завтрашний день — пустяк? А отсутствие открытого, режущего глаз неравенства?