Без чувств, без эмоций, выжить (СИ)

Спустя ещё полчаса появилась Настя загадочно улыбающаяся и вместе с Его Величеством Стеном покинуло нашу компанию. Вечер был тяжёлым, пьяным и шальным. Жаль только было Василину, которая прорыдала всю ночь в спальне. Да, эта девушка совсем подходила для амплуа порно актрисы, но, а кто из нас вообще для этого был создан? Ну, Егор, ну студент и Пашка, кстати, Оксана и рыжая как бы я недолюбливал последнюю, но она хорошо вписывалась в порно индустрию, кстати, Наташа и, конечно же, Маша. Вот с этими мыслями я и засыпа́л с кружащейся головой.

Наступило воскресное утро, снова в дверь тарабанил тот ненормальный и что-то орал на немецком или австрийском. Я не знал, на каком языке здесь разговаривают, за свою жизнь я отлично освоил лишь один язык: язык жестов! У меня даже по родному русскому языку в школе была твёрдая двойка.

Каждое воскресное утро начиналось именно так, ведь в будни обычно уже шумел душ, уже ходили парни по комнате, кто-то хлопал дверями. В будни всегда был тот, кто-то достаточно быстро забирал завтрак у курьера, а вот воскресное утро было самым ленивым для всех, и вот он долбится в закрытую дверь, вопя свою долбаную фразу и не австрийском, и не английском, но вопил он знатно:

— Биштрук бистлент. — Откуда этот араб славянской внешности и почему мы должны знать, что такое биштрук бистлент, непонятно. Наконец, то он заткнулся, дверь хлопнула, завтрак прибыл.

Утро было солнечное и жаркое, даже с утра терраса полыхала жаром и прекрасным летним ароматом. Мы завтракали почти молча. Сергей появился в майке полосатых семейных трусах и резиновых шлёпках.

— Ребята в двенадцать клининг, не забудь те свалить отсюда.

«День роз или когда они расцветают внутри тебя»

Свернув в мешки постельное бельё и одежду, мы разошлись. Со вчерашнего дня я так и думал о том, что вот так в момент мог оказаться отцом, а был ли готов?

Весь вечер провёл один, блуждая по улицам, катался в парке на качелях. Сходил в какой-то музей рядом с парком, недалеко от нашей студии. Прослушал аудиогид о том, что это Belveder принца Евгения. Ещё раз прошёл по музею и наткнулся, кто бы мог подумать на кого. Мария! Не предполагал, что она из тех, кто интересуется искусством.

— Не думал, что ты из тех, кто интересуется искусством, — выпалила она мне же, прямо в лицо.

Я бы хоть из вежливости промолчал.

— Почему? — Решил держать марку.

Она лишь пожала плечами.

Как-то неприятно ощущать себя тем, о ком столь невысокого мнения. Хотя и заслужено.

— Мне нравится здесь, — позируя подёрнул плечам. — Летний дворец Евгения Савойского одна из жемчужин Вены. — Процитировал заголовок аудиогида. — Ты уже видел картину подаренную… — И тут я осёкся, не вспомнив фамилию дарителя. Сделав вид, что, засмотрелся на гипсового мужика подпирающим свод потолка.

— Честно, кроме Климта, ничего не знаю. — Отозвалась моя спутница, дав выдохнуть, не дав выдать мою же невежественность. Больше об искусстве я решил не говорить.

— Ты видела какие здесь шикарные розовые кусты. — Сказал, что бы не говорить, я не знаю, кто такой этот Климт.

— Честно, я первый раз здесь. — Подёрнула она плечами. Не стал развенчивать миф, что и я здесь впервые, просто зашёл в парк со стороны сада, вот откуда познания. Но я мудро промолчал.

Мы любовались розами, купили по мороженому, угостил её кофе, мы выкурили по две сигареты за чашкой крепкого кофе без молока. Одна из особенностей кофе в Вене, не знаю как в других странах, но здесь подают кофе и почти везде, где я побывал за это время, с ним подают тёплое молоко, а вот сахар, наоборот, нужно просить.

Так, после нескольких неловких попыток, я и выучил слово «Цукер».

Мы гуляли вдоль реки и было приятно любоваться необычным городом. Необычными зданиями. Людьми, которые были такими же, но хотелось видеть в них совершенно других. Хотя встреть я большинство из них в Москве, подумал, что это русские.

— Как тебе новость про Василину?

— Ужасно, — отозвалась моя спутница и я немного был удивлён. — Очень жаль её. Она не знает, что теперь делать. Девчонки собрали по сто евро.

— Да, мы тоже скинулись. — Продемонстрировал и своё участие в этом.

— Что это тысяча евро, ну может, она себе что-то успела отложить за это время. Всё равно это капля. Как ей теперь…В другой стране… Одной…

— Может, домой вернётся…

На этом наш диалог снова завершился случайным тупи́ком. Вообще, с ней чаще приходилось говорить, чем слушать. Она была молчаливой, даже скрытной, из-за этого порой натыкался на внутренние мины, например, в тот раз я спросил:

— А чтобы ты сделала с ребёнком?

Она посмотрела на меня далеко не приветливым взглядом, так что внутри всё сжалось.

— Ничего бы не делала. — Буркнула она.

— Ты не хочешь ребёнка. — Мне бы промолчать, а я опять за своё. Точно иронизировала наша учительница: «опять у тебя словесный понос». Да, фраза не очень приятная, но в точку.

— У меня есть, — прямо буркнула она, выдавив три коротких слова явно нехотя.