Без чувств, без эмоций, выжить (СИ)

Стен показывает палец вверх, типа круто. Что-то пишет, показывает лист, где круглым размашистым почерком написано:

«Засунь поочерёдно каждый палец РУКИ и мокрыми пальцами размазывай слюни по груди и животу».

Мне казалось, что у меня уже слюней не осталось, эрекция-то и дела спадала, я чего только не фантазировал, в итоге подняв ещё ставку, Стен написал:

«Николай: залезай с ногами на диван, и кончай как сможешь. Лучше так, чтобы было видно»

Давно у меня не кружилась голова после финала и не трясло в процессе, но я настолько бурно завершил процесс, что жёлтые сроки устремились в чате и звон был пронзительным и долгим, словно столкнулось три-четыре велосипедиста и теперь звенят в свои колокольчики.

— Поздравляю! — Стен снял громадные наушники, — Ты сделал восемь тысяч шестьсот токенов.

Я поставил личный рекорд и перебил рекорды всех своих коллег актёров на тот момент, но меня интересовали не рейтинги, а больше интересовали заработанные деньги. На часах было почти два часа ночи, то есть за три часа онанизма, мой заработок составил четыреста тридцать долларов. Воспользовавшись телефоном, я просчитал, что это почти триста пятьдесят евро и чуть больше тридцати тысяч рублей. То есть месячную зарплату своего отца я сделал за три часа онанизма.

Мы сидели втроём на террасе. Я, Стен и Никита.

— Четыреста тридцать долларов, — продиктовал Стен записывая. — Лучше сильно не распространяйся о подвигах. Не у всех получается, к тому же это могла быть просто фортуна. Повезло, что был любитель размазывания слюней по телу, но всё же попробуем и в следующую трансляцию ещё раз, может это твоя фишка.

Я кивнул.

— Так, что перед съёмкой не ешь и много пей, слюны будет больше. — Ухмыльнулся директор, оператор едва слышно хихикнул. Я поперхнулся чаем.

— Чёрт. — Стен развернул ноутбук к оператору. — Срочный заказник. Плата за срочность. Оплата за выбор актёра. Марта, это кто? — Директор говорил вслух, постукивая по клавишам.

— Мария. — Оператор говорил так редко, что его голос каждый раз казался не знакомым, словно звук инопланетянина.

— Вот же жадные извращенцы, выбор актрисы оплатили, а вот актёра на роль бармена не выбрали. Главное, чтобы именно её, а кто неважно. Ну, понятно, что себя будет представлять.

— Опять, наверное, фанат. — Оператор уткнулся в монитор. — Вроде ничего сложного.

— Чёрт, график на завтра расписан почти без запаса, срок сутки. Нужно снять за день, а тебе ещё это нужно собрать в ролик минут на двадцать.

— Соберу, — он пожал равнодушно плечами.

— Когда Мария на трансляции? С утра. Можно сразу после. А может, даже в кадре. Сразу и онлайн, и сценарное, типа трансляция из бара. — Говорил вслух директор. — Извращение, но всё же. Так, ещё нужно с кем-то из актёров договориться. — Он что-то набирал в ноутбуке. — Потом я буду на трансляции, а ты смонтируешь…

— Я могу.

— Что? Монтировать ролик? — Стен поднял лицо от ноутбука в свете монитора, его глаза были угрожающе тёмно-синими.

— Нет, я могу быть барменом.

— Ты сегодня уже неплохо заработал.

— Много никогда не бывает, и к тому же потом я только вечером в четверг.

Стен откинулся на спинку стула, смотрел на меня несколько минут молча, отчего становилось неловко, затем, сказал:

— Хорошо. Давай завтра заказник про бармена, но ты слышал, мы сделаем его в онлайн-трансляции. Попробуем, может, получится. Никита, давай подумаем, как это всё объединить! И нужно будет отключить Австрию и Германию от просмотра в онлайн. Это, где-то в настройках…

— Я в курсе, — улыбнулся долговязый оператор.

— Тогда иди спать Николай, у тебя съёмка в одиннадцать утра.

Во мне снова запорхала буря из бабочек в животе, так что едва не разбил кружку, запихивая в посудомоечную машину.

«Проснуться влюбленным»

Проснулся я влюблённым в жизнь, пересчитал заначку в тысячу евро, суммировал ещё тысячу за эту неделю, на душе стало очень приятно. На часах было десять минут одиннадцатого. Болото воды из душа уже стекло, но оставило следы пены и волос, по этой причине мы все мылись в пляжной обуви. Выпив кофе с абрикосовым кексом, я пошёл в студию.

Оператор монтировал лапу для звука на штатив, директор настраивал ноутбуки для запуска. Маша нервничала, покачивая ногой, я же пил кофе, довольно созерцая происходящее. Шаг за шагом я, проходя через перипетии, шаг за шагом начал верить в себя, в то, что я могу, и смог. Теперь мне казалось, что могу здесь практически всё. Ну, за исключением, чего-то принципиального, как секс с мужчинами или введение в меня силиконовых предметов. Сейчас предстоял секс на барной стойке без остановок на дубли… Пауза, мысль «это не так просто», тут- то, мне стало не по себе. Знаете, что делает человека, когда ему становится не по себе и он не хочет об этом думать? Он начинает говорить без умолку и несёт всякую чушь.

— Маш, ты помнишь сегодня среда?

— Помню.

— Сегодня какой-то концерт в том баре, который Кактус.