Без чувств, без эмоций, выжить (СИ)

Мы копошились в своих девайсах часов до двух. Сегодня не было туч и небо было густо покрыто звёздами, в Лондоне, и в Москве такого почти не бывало, зато часто было в Риме.

На это изречение он округлил глаза:

— Ты был в Лондоне?

— Да и в Риме тоже.

— Я про Лондон.

— Я жил там какое-то время.

— Я хотел бы жить в Лондоне.

— А почём не в Риме, Париже или Нью-Йорке?

— Там есть отличный колледж.

— Колледж? — Парень, ты о чём?

— Ага. — И он пересказал, что есть колледж, в котором он бы хотел учиться, показал сайт, перечислил какие-то имена, я так и не понял, они там учились или преподавали, да и в целом кто эти люди чьи имена только что прозвучали. Впервые за эти несколько дней, его взгляд полыхал отголосками жизни и азарта. Он листал страницы сайта колледжа и снова впал в меланхолию.

За мечту нужно бороться, хуже, когда мечты нет. Одно только воспоминание о мечте вдохнуло в него жизнь, глаза горели, щёки пылали, жизнь внутри бурлила. Экран погас, меча отложена, глаза потухли, щёки впали, жизнь угасла.

— Пойдём спать. Уже Третий час, а завтра так много дел.

Даже скрип деревянных ступеней не поглощал раскатистый храп Сергея. Мало было его жутко-громкого непоэтичного баритона, так ещё и ветер. Засыпа́ли мы под постукивающие оконные рамы с подвывающим свистом. Я даже представил срез здания, в котором притихли два человека в одной комнате, ещё один изрядно выпивший в другой и глубоко внутри здания на старых тюфяках спала почти десять человек приехавших на заработки парней из Молдавии, возможно, чтобы помочь своим семьям. Всё это становилось невыносимо удручающим, почти депрессивным.

— Фурштук, бистеллн. — И снова удары по двери.

Мы оба подпрыгнули на кровати.

— Что это? — Никита, чуть не зажевал одеяло.

— Это завтрак. — Я упал обратно на кровать, накрыв голову подушкой.

— Мистер Стен, бистеллн. — Горлопанил поляк.

Мать твою, как же его зовут? Только после третьего его выкрика вспомнил:

— Янош, заткнись. — Он явно не слышал из-за закрытого окна.

— Фурштук, бистеллн. — Продолжая орать он.

— Ваш завтрак, — Он улыбался, растянув губы на всё лицо. Издевается.

Дал ему пять евро, предупредив, если он будет орать и завтра, то денег вообще не получит. А он лишь подмигнул, садясь на скутер «bis morgen».

Apple не был приспособлен к жизни в моих руках. Без интернета, просто мёртвая вещь, подключаемая к электричеству. Нет, я не противник Apple, за последние лет десять из моего арсенала не выходят smartphone Apple. За это время каких только версий iPhone у меня не было. Но вот laptop, iPad, iPod, iWatch всё не для меня. Вооружившись кружкой своего кофе с перцем по семейной рецептуре некой фрау, укутав ноги пледом, выстукиваю по клавишам. Точнее, пишу в нём, стираю и снова пишу. Это очередное хождение по мукам, не дневник, а так… Стираю, пишу:

«Утром сигналило монотонным, но раздражительным звуком будильника. На часах семь, ноль, ноль. Холодный и сырой воздух комнаты опоясывал ноги, торопя в объятия горячего душа.

До чистой воды с приятным прозрачным паром канализация отхаркалась сгустками ржавчины и мутновато рыжей жидкостью.

Серо-зелёная плитка душевой постепенно прячется под слоем прозрачных капель пара, припудривая мнимым уютом.»

Мысли бегут быстрее символов на экране… Откидываюсь на спинку, перечитываю, вспоминаю, затем был безмятежный период в уютной квартире, в самом центре моей комфортной жизни, там, где запад с востоком договорились меня не беспокоить, а север с югом подержали их в этом. Сейчас я понимаю, то была в нулевая точка отсчёта времени.

— Завтрак? — Снова чистый, опрятный, зализанный, но всё же помятый Сергей, начинает копаться в пенопластовых ланч-боксах.

— Сергей, если завтра вы не заберёте завтрак у этого доставщика, завтрака больше не будет.

— Я в ду́ше был. — Виновато оправдывался он.

— Сначала забираете завтрак, потом идёте в душ.

Он ещё что-то пробубнил, я отключил его от своего внимания, продолжая выстукивать по клавишам Laptop.

Может, из-за нашего бурчания на террасе, может, из-за запаха тёплой еды и кофе, может настойчивое утреннее солнце, светящее в окна, заставили оператора выползти во двор, раньше десяти часов. Никита, типичная сова, вроде не раннее утро, а его лицо хранит на себе отпечаток подушки, прямо с микроподробностями всех складок и швов. Голова парня выглядела ещё больше и квадратной, губы и веки очень припухшими, казалось, они едва шевелиться.

— Можно. — Он потянулся к ноутбуку, я чуть кофе не выронил, но было уже поздно.