Без денег – ты мертв!

Эллиот долго молчал, потом сказал с угрожающей нотой в голосе:

– Вы предполагаете, что я украду эти марки?!

Луи, не глядя на собеседника, замахал руками:

– Мы ничего не предполагаем. Просто так получилось, что только вы можете получить к ним доступ, как вы это сделаете, не наше дело.

Эллиот встал, и его взгляд заставил Луи поспешно отступить назад.

– Убирайся! – Гнев в его голосе дал понять Луи, что нужно ретироваться. – Скажи Клоду, что я не имею дел с жуликами! Продам вещи кому-нибудь другому, а вас не хочу больше видеть!

Луи беспомощно пожал плечами:

– Я предупреждал его, что вы можете не согласиться, но Клод большой оптимист. Не обижайтесь, мистер Эллиот. Я ухожу. Впрочем, если передумаете, предложение остается в силе.

– Убирайся!

Луи вздохнул и грациозной походкой направился по дорожке к выходу. Приехав в галерею, он поспешил к Клоду.

– Этот сукин сын отказался, – сказал он, закрыв за собой дверь. – Он назвал тебя жуликом и заявил, что не желает больше иметь с тобой дела. Я предупреждал, Клод. Что будем делать?

Кендрик снял парик, положил его перед собой на стол и задумался.

– Это хороший шанс, и он им пока остается, – сказал он. – Придется поднажать на милого Дона.

Он открыл ящик стола и достал телефонную книгу.

– Кто, ты говоришь, самый крупный кредитор Эллиота?

– «Льюис и Фремлин», – уверенно сказал Луи. – Каждой своей девке Эллиот дарил какую-нибудь драгоценность. Последней досталось кольцо с бриллиантом и рубином, которое стоило целое состояние.

Кендрик нашел в телефонной книге и набрал номер самого дорогого ювелирного магазина города. Он попросил соединить его с мистером Фремлином, старшим партнером совладельцев фирмы, таким же гомосексуалистом, как и сам Кендрик.

– Сидней, дорогой мой, обожающий тебя Клод, – заговорил он. – Как я? О, борюсь, еле свожу концы с концами. – Он захихикал. – А ты? Я рад. – И после паузы: – Сидней, по секрету, тебе должен Дон Эллиот? Должен? Я так и думал. Он меня беспокоит, мне тоже должен, да и другим. Я послал сегодня утром Луи поговорить с ним, а ты знаешь, насколько я тактичен, и тот пытался получить у Дона чек, но Эллиот обошелся с ним очень грубо, и у нас создалось впечатление, что он не в состоянии заплатить. Ужасно, правда? Разумеется, бедный малый теперь без работы, но я думал, у него есть деньги. А много он тебе должен? – Клод выслушал, поднял брови и легко присвистнул. – Пятьдесят тысяч! Это большие деньги. Я тоже погорел, хотя всего на пять. – Он послушал опять. – Знаешь, я бы поторопился на твоем месте. Думаю, Эллиот сейчас немного стоит. Слушай, говорят, у него не было ни одной девушки с тех пор, как он стал инвалидом. Ужасно, ужасно печально! – И, заканчивая разговор: – Да, мы должны встретиться с тобой как-нибудь, обязательно. До свидания, мой дорогой! До встречи!

Когда Клод повесил трубку, Луи задумчиво произнес:

– Ну, теперь начнется!

– Не будем терять времени. Счета Эллиота на продукты, вино и портного тоже должны быть внушительными. – Кендрик надел парик. – Пожалуй, стоит шепнуть и им словечко. – И он снова потянулся к телефону.

Тойо, шофер Эллиота, встретил Уистона Экланда в аэропорту и отвез на виллу. Приземистый толстяк, ведущий антиквар Майами, прилетел в Парадиз-Сити на собственном само– лете по срочному вызову Эллиота.

Эллиот наблюдал за ничего не выражающим лицом Экланда, когда тот рассматривал Шагала. Наконец тот закончил осмотр и отвернулся от картины.

– Это может быть Эмиль Хоури, но, совершенно очевидно, не Шагал, – сказал наконец Экланд. – Хорошая подделка, надеюсь, она не стоила вам слишком дорого, мистер Эллиот.

– Сто тысяч! – прохрипел потрясенный Эллиот. – Вы уверены, что это не Шагал?

– Абсолютной уверенности у меня нет, но это мое мнение, – спокойно ответил антиквар. – Это вам продал Кендрик?

– Да, он.

– Кендрик не так хорошо разбирается в этом виде искусства, как он считает, его могли провести. Даже эксперты живописи обманывались на Хоури, но я специально изучал Шагала и уверен, что это не он, или почти уверен.

По лбу Эллиота струился холодный пот.

– А нефрит? Только не говорите, что это тоже подделка!

– О, нет! Прекрасная коллекция, могу предложить за нее двадцать тысяч.

– А сколько дадите за Шагала?

– Его я не возьму. Эта картина может внести путаницу и недоразумения в деловом мире.

– А остальное?

– Ничего стоящего. Но если хотите избавиться от всего этого, я дам десять тысяч. Сожалею, что предлагаю так мало, но все это чисто декоративные, не имеющие большой стоимости вещи.

Эллиот задумался, потом пожал плечами.

– Ладно, давайте чек на тридцать тысяч и забирайте.

Экланд подписал чек и уехал, а Эллиот задумался. Может быть, Клод действительно не знал, что Шагал подделка? Подумав еще некоторое время, он позвонил в галерею Кендрика.

Ответил Луи.

– Дай мне Клода, – сказал Эллиот.

– Мистер Эллиот?

– Да, это я.

– Один маленький момент…

Кендрик снял трубку.

– Если хочешь взять Шагала, я согласен, – сказал Эллиот.

– Мой милый мальчик, какой сюрприз! Луи сказал, что вы сердитесь на меня, – ответил Кендрик, удивленный звонком.