Без денег – ты мертв!

– Но теперь это совсем другой договор, малый, – улыбнулась Джуди. – Тебе только сто тысяч, остальное беру я. Домой я поеду на такси. Когда марки будут у тебя, позвонишь. Встретимся на пляже «Плаза». А теперь проваливай!

Уинн заколебался. Последний шанс достать ее. Может, она врет? Никто и не думал следить за ними? Может, рискнуть? У него так и чесались руки схватить ее за горло.

Глаза Джуди потемнели.

– Только попробуй, – прошипела она, – и увидишь, что тебя ждет. Убирайся!

Кипя от бессильной ярости, Уинн вышел и захлопнул за собой дверь.

Вскоре после того, как Уинн уехал на встречу с Джуди, у Эллиота начала ныть отрезанная ступня. Чувство боли всегда портило ему настроение, и он ушел в свою комнату, сказав Джою и Синди, что хочет почитать. Там он прилег на кровать и опять задумался о будущем. Он понимал, что появление Синди и история с марками изменили его настоящее и будущее… Потом он задумался о вероломстве Уинна. Не оставалось сомнений, что тот собирается их надуть. Поэтому не будет большим грехом обмануть и его самого. Отнести марки Кендрику, поторговаться с ним и, если тот не поднимет цену, удовлетвориться двумястами тысячами. Уехать, взяв с собой Синди и Джоя, оставив Уинна у разбитого корыта.

Но Эллиоту претила мысль о предательстве, даже если речь шла о таком подлеце, как Уинн. Да и Синди не одобрит. Перспектива прожить остаток дней с мыслью, что обманул кого-то, не устраивала Эллиота.

Уинн надеется, что дочка Ларримора скажет имя покупателя. Пятьсот тысяч, несомненно, лучше, чем двести.

Все еще размышляя, как поступить с полученными деньгами: уехать с Синди и Джоем или пустить их по ветру, «повеселиться» напоследок и принять снотворное, когда иссякнет последний цент, – Эллиот услышал, как к дому подкатил «ягуар» Уинна.

– Где Эллиот? – раздался его громкий голос. – Мне надо поговорить с ним наедине.

По голосу чувствовалось, что он в ярости. Эллиот спустил ноги с кровати и сел.

Уинн влетел в комнату, с силой захлопнул за собой дверь и мрачно глянул на Эллиота.

– Ничего не вышло? – спокойно спросил тот.

По пути домой Уинн окончательно понял, что проиграл партию с Джуди. Получив деньги, она скорее всего не даст ему ни цента, зная, что ей ничего не грозит. Ведь ее старик не будет возбуждать дело против нее, но это не значит, что он не заявит на Уинна.

Окончательно запутавшись, Уинн понял, что сам он разобраться не в состоянии, и решил открыть все карты Эллиоту. Уж если кто и мог найти выход, так это проклятый умник-киногерой. Придется, правда, пойти на его условия.

– Нет… Эта дрянь! – Уинн сжимал и разжимал кулаки. – Не скажет имя, пока не получит марки, и хочет сама договариваться с покупателем.

Эллиот принялся потирать протез, глядя на Уинна.

– Отдай тысячу долларов.

Уинн вытащил из кармана пачку денег и швырнул их на кровать. Эллиот пересчитал их и положил в карман.

– Забудь о Джуди. Марки у меня.

Уинн стоял неподвижно, не веря своим ушам.

– У тебя? – хрипло спросил он. – Какого черта…

– Синди взяла их.

Уинн сел.

– Ты хочешь сказать, что она стащила их, когда ходила к старику?

– Ну да.

Уинн вспотел от страха.

– Но как только он обнаружит пропажу, полиция будет знать!

Эллиот покачал головой:

– По какой-то непонятной причине Ларримора предупредили два месяца назад, что, если марки у него и он не отдаст их, его будут судить. Марками интересуется ЦРУ.

– Кто?

– ЦРУ.

– Ты имеешь в виду этих правительственных ищеек, которые шпионят и суют всюду свой нос?

Эллиот кивнул.

– Но зачем им марки?

– Я сам пытаюсь понять это.

В голове Уинна окончательно все смешалось.

– Где марки?

– В банковском сейфе. Завтра пойду к Кендрику, может, выжму из него лишних пятьдесят тысяч. Ты понимаешь, конечно, что твоя доля уменьшится на пятьдесят тысяч, так как марки достал не ты. Синди, как главная в операции, теперь получит сто тысяч.

Уинн понял, что надо выкладывать последнюю карту, так как, если Эллиот продаст марки всего за двести пятьдесят тысяч, его всю оставшуюся жизнь будут мучить сожаления.

– Да ты знаешь, сколько стоят эти проклятые марки?!

– А ты?

– Я-то знаю, эта дрянь сказала мне. Ларримору предлагали за них миллион долларов!

Эллиот долго смотрел на Уинна, потом покачал головой:

– Она врала тебе. Никакие марки на свете не стоят столько.

– Но это было в письме, которое она нашла. Она сказала мне, еще не зная, что я заинтересуюсь марками, – возбужденно говорил Уинн. – Миллион! Вот почему она не захотела иметь со мной дело. Ей бы все загрести самой.

Эллиот почувствовал, как по спине побежали мурашки.

Возможно ли это? Если он получит такие деньги, можно расплатиться с долгами и начать жизнь с начала.

– Не могу поверить!

– Говорю тебе, – продолжал Уинн, – и скажу еще кое-что. Эта мерзавка предупредила, что заявит на меня в полицию, если марки пропадут. Слышишь? Как только ее папочка заметит пропажу и скажет ей, фараоны нас накроют.

Но Эллиот только отмахнулся:

– Она никогда не узнает о пропаже. Навряд ли Ларримор будет говорить о пропаже дочери, которую терпеть не может. Ведь он побоится полиции.

Уинн немного успокоился, он не подумал об этом.