Без дна

— А разве через письма не передаются болезни, например холера? Поинтересуйтесь у санитарной службы, которая во время эпидемий обеззараживает письма.

— Тут я не спорю, но ведь это разные вещи.

— Отнюдь. Вас ведь смущает вопрос, каким образом яд переносится на расстояние…

— Прежде всего меня смущает, что в это дело замешаны розенкрейцеры. Признаться, я никогда не знал, кем их следует считать: безвредными глупцами или отпетыми мошенниками.

— Все тайные общества состоят из наивных простаков, а руководят ими и используют в своих целях мошенники. Розенкрейцеры не исключение. Вожди их тайно тяготеют к преступлению. Не нужно ни знаний, ни ума, чтобы творить колдовство. Я знаю одного розенкрейцера, бывшего писателя, он живет с замужней женщиной, мужа которой они с помощью колдовства сживают со света.

— Ну что же, и развода требовать не надо!

Гиацинта скривила гримаску:

— Я ничего не буду рассказывать, если вы и дальше намерены надо мной потешаться.

— Вовсе я не потешаюсь, просто у меня не сложилось на этот счет определенного мнения. На первый взгляд все это и впрямь кажется невероятным, однако по зрелом размышлении понимаешь, что все достижения современной науки лишь подтверждают открытия магии былых времен. И только руками разводишь. — Помолчав, Дюрталь продолжил: — Взять хотя бы этих женщин, которые в Средние века превращались в кошек, — уж сколько по этому поводу зубоскалили! А недавно к Шарко привели девочку, которая вдруг принималась бегать на четвереньках, скакать, мяукать, царапаться, шипеть, как кошка. Выходит, подобное превращение возможно! Нет, надо твердо усвоить истину, что мы толком ничего не знаем и ничего не вправе отрицать. Но вернемся к розенкрейцерам — они тоже прибегают к кощунственным обрядам или просто составляют ядовитые смеси с помощью химии?

— Вы хотите сказать, что тогда их колдовство — а в том, что они большие умельцы по этой части, я сильно сомневаюсь! — легко отразить? Однако среди розенкрейцеров есть действующий священник, и они вполне могут в случае необходимости использовать оскверненные Святые Дары.

— Хорош священник, нечего сказать! Но раз вы так осведомлены в этих вопросах, вам наверняка известно, как снять порчу.

— И да, и нет. Я знаю, что очень трудно найти противоядие, когда действие ядов усилено святотатством, когда операцию проводят такие знатоки своего дела, как Докр или римские чернокнижники. Но мне рассказывали об одном аббате из Лиона — в настоящее время он единственный, кому удаются исцеления.

— О докторе Иоганнесе!

— Вы знаете его?

— Нет, но Жевинже отправился к нему в надежде излечиться.

— Мне не известно, как это проделывает он, однако от колдовства, не отягченного святотатством, в большинстве случаев избавляются, прибегая к правилу обратного действия. Удар возвращают тому, кто его нанес. Есть две церкви, одна — в Бельгии, другая — во Франции, если в них помолиться перед статуей Пречистой Девы, порча, которую на вас наслали, перейдет на вашего врага.

— Надо же!

— Да, одна из этих церквей — в Тугре, в восемнадцати километрах от Льежа, она даже носит название — Нотр Дам де Ретур. Другая — в Л’Эпине, небольшой деревушке недалеко от Шалона. Эту церковь когда-то построили специально для борьбы с заклятьями, которые совершали с помощью колючек терновника, росшего в тех местах, — этими колючками протыкали вылепленные из глины сердечки.

— Шалон… Шалон… — повторил Дюрталь. — Где-то я уже слышал это название. По-моему, Дез Эрми упоминал о Шалоне… В этом городе обосновалась дьявольская секта, которая практикует колдовство с помощью крови белых мышей.

— Да, этот край всегда был одним из наиболее известных центров сатанизма.

— Вы здорово подкованы, это Докр снабдил вас такими сведениями?

— Да, именно ему я обязана тем немногим, чем поделилась с вами. Было время, он увлекался мной и хотел даже сделать из меня свою ученицу. Я отказалась и правильно поступила. Сейчас я больше чем когда-либо чувствую на себе бремя смертного греха.

— А сами-то вы бывали на черной мессе?

— Да, и говорю вам заранее, вы пожалеете, что увидели такие страшные вещи. Это навсегда остается в памяти и ужасает душу… Особенно навязчиво кошмар преследует того, кто не участвует в обряде.

Дюрталь взглянул на Гиацинту. Она стояла бледная и моргала не сводя с него затуманенного взора.

— И учтите, вы сами напросились, — добавила она, — так что потом не жалуйтесь, если зрелище вас напугает или покажется омерзительным.

Глухой печальный голос слегка озадачил Дюрталя.

— А сам Докр, откуда он взялся и что делал прежде, чем стал главой сатанистов?