Без дна

Однажды, пируя со своими друзьями и будущими сообщниками Жилем де Силле, Анриэ и Пуату, маршал пригласил к себе маленьких нищих, которые имели обыкновение просить милостыню недалеко от замка, возле подъемного моста. Приглашая детей, преступники обещали накормить их и дать отдохнуть. Пока свита дремала в креслах возле камина. Жиль напился, причем быстрее, чем обычно, и начал танцевать и петь, а потом принялся чертить на полу известные одному ему знаки и призывать силы стихий, выкликая их еврейские имена — Уриил, Саваоф, Гибор, Ханиил… Затем он жестом подозвал Жиля де Силле и приказал ему увести всех детей, кроме одного мальчика одиннадцати лет. Приблизившись к ребенку, он повлек его к огромной кровати, стоявшей в глубине залы.

Сначала барон всячески ласкал мальчика, а потом внезапно извлек кинжал, висевший у него на поясе, и, похотливо посмеиваясь, с наслаждением вскрыл вены на шее несчастного. При виде хлещущей крови и конвульсий маленького тельца Жиль обезумел и принялся срывать с умирающего одежды; потом достал свой мужской уд и, взбодрив его рукой, стал касаться живота мальчика, который, согласно показаниям Пуату и Анриэ, был уже в полубессознательном состоянии. Когда наконец брызнуло семя, барона де Рэ вновь охватил приступ ярости — он приказал Жилю де Силле подать его боевой меч, так называемый бракмар[2], и одним ударом отсек жертве голову. Кровь брызнула фонтаном. Жиль де Рэ, маршал Франции, заходился в оргазме — склонившись над обезглавленным телом, он вложил в мертвые ручонки свой срам и, плача, вызвал вторичное семяизвержение. Потом, по-прежнему в слезах, взял в руки окровавленную голову мальчика и, бормоча что-то невразумительное, стал покрывать ее поцелуями. Успокоившись, он приказал сжечь тело в камине, а голову оставить ему. Отдав это распоряжение, голый и обессиленный Жиль упал прямо на пол и тут же уснул. Наутро никто из прислуги не обнаружил в зале никаких следов преступления — только остывший очаг был полон белым пеплом — прахом сожженного ребенка. На черно-белых плитах пола не осталось ни пятнышка. Когда появился Анриэ, маршал приказал ему принести отрубленную голову. Перед этим трофеем божественной красоты он рухнул на колени, заплакал и стал просить о прощении. Затем, словно завороженный спокойствием и бледностью мертвого лика, припал к нему в долгом поцелуе… Мертвую голову он взял в постель и там продолжал целовать и ласкать это страшное свидетельство своей извращенной жестокости, не в силах от него оторваться. В конце концов Анриэ удалось забрать у него голову, когда же он спросил, что с ней делать дальше, Жиль приказал поместить ее «туда же, где все».

В тот же вечер оргия повторилась. Вот показания Этьена Коррийо, по прозванию Пуату: