Без дороги

Когда мы воротились, больной по-прежнему тихо спал. Фельдшер, сидя на табуретке, в сонливой задумчивости смотрел в одну точку и клевал носом. Я отпустил его с Павлом домой и остался один. Аксинья прикорнула на сундуке и тоже задремала. Я еще с час просидел на завалин-ке, куря и любуясь восходом солнца. Черкасов крепко спал. Он был вне опасности. Дезинфекцию приходилось отложить, чтобы дать больному выспаться. Я разбудил Аксинью, еще раз повторил ей, чтоб посуду, белье, одежду она не трогала до нашего прихода, и отправился домой.

В десять часов утра мы явились произвести дезинфекцию. Черкасов, в чистой топорщившейся ситцевой рубахе и блестящих сапогах, стоял у ворот, держа на руках ребенка.

- Вот уж как! - с радостным удивлением воскликнул я.- Вы ли это, Черкасов? Ну, моло-дец!.. Здравствуйте.

- Здравствуйте, ваше благородие!

- Как вы себя чувствуете?

- Да как есть здоров. Спасибо, ваше благородие, что отходили. А намедни так уж и думал, что помирать пора пришла.

- Ну, так вот же что, Черкасов, вы теперь будьте поосторожнее с едою, не ешьте зелени и ничего тяжелого. Лучше всего съешьте сегодня яичко всмятку да чаю выпейте с коньяком, я вам дам.

- Слушаю-с! Да вы пожалуйте в горницу.

Я вошел в комнату - и остановился. Боже мой, что я увидел! Земляной пол был подтерт чисто-начисто, посуда, вся перемытая, стояла на полке, а Аксинья, засучив рукава, месила тесто на скамейке, стоявшей вчера у изголовья больного. У меня опустились руки.

- Ну, скажите, пожалуйста, Аксинья, что вы такое сделали? - спросил я, через силу сдержи-ваясь.

- Что я такое сделала?

- Ведь я же вам сегодня утром несколько раз говорил: не подтирайте пола, отставьте всю посуду в сторону...

- Да что же ей грязной стоять?

- А то вот, что вы теперь по всему дому заразу разнесли! Понимаете вы это?.. Эх!..

Я махнул рукою и обратился к Черкасову:

- Ну, вот что, Черкасов: все-таки нужно будет комнату от заразы очистить. Все подушки, одеяло, которым вы вчера покрывались, дайте нам, мы их вам завтра отдадим. И комнату нужно будет хорошенько полить и обрызгать.

Фельдшер взял в руки бутыль с сулемой. Глаза Черкасова враждебно засветились, и он быстро сказал:

- Ну, нет, ваше благородие, это вы велите оставить!

- Вот-те раз!.. Да вы знаете ли, Черкасов, что у вас было? Ведь у вас холера была, заразите-льная болезнь; если не полить комнату, так зараза во все стороны поползет, по всему Заречью пойдет.

- Да окончательно сказать, у меня одни пустяки были: поел вчера щей с молоком, только и всего. Нешто это холера?

- Скажите, Черкасов, а вы видали когда-нибудь холеру?

- Н-нет, не видал.

- А я видал, и говорю вам, что это холера. Ведь нельзя же так об одном себе думать! Не убьешь заразы, она пойдет дальше; и соседей всех заразите и жену. Подумайте сами - ну, разве же можно так?

В комнату вошла приходившая ночью соседка Черкасовых и остановилась у дверей.

- Да ни за что не дам поливать! - сказала Аксинья.- Польете карбовкой, вонь пойдет...

- Какая карболка? Сулема это, а не карболка! Понюхайте,- разве есть вонь?

Я протянул ей бутыль, Аксинья понюхала.

- Конечно, есть!

- Ну, да понюхайте же хорошенько! Ведь ничем не пахнет, как вода. Мы же ночью этим самым поливали.

- У меня вон дети и так еле дышат,- сказал Черкасов.- Польете карболкой, все перемрут.

- Да Иван Андреич, от карбовки вреда нету,- вмешалась соседка.- Вот у меня на Всех святых дитё умерло от горла; все карбовкой полили,- отлично! Это заразу убивает.

- Э, все это от бога! - сказала Аксинья.- Бог не захочет, ничего не будет.

- От бога?.. Скажите, Аксинья, зачем же вы меня ночью позвали? спросил я.- Бог-то богом, а я вам говорю: если бы не позвали меня, ваш муж теперь в гробу лежал бы, знаете вы это? Ведь он уж кончался, когда я пришел.

- Кончался, как есть кончался! - подтвердила соседка.- Прихожу я,- уж холодать начал, и глаза закатил...

- За это я вам по гроб своей жизни благодарен,- сказал Черкасов и поклонился.

- Да что мне от вашей благодарности! Как самому плохо, так доктора поскорее звать, а как дело до других, так сейчас: "Все от бога"... И вам не стыдно, Черкасов? Ведь вы же не в поле живете, кругом люди! Если теперь кто поблизости заболеет, вы знаете, кто будет виноват? Вы один, и больше никто!.. О себе позаботился, а соседи пускай заражаются?

- Да. ведь я все только насчет детей,- сказал Черкасов, понизив голос.

- Ну, послушайте, Черкасов, подумайте немножко, хоть что-нибудь-то можете вы сообра-зить? Я над вами всю ночь сидел, отходил вас,- хочу я вам зла или нет? Что мне за прибыль ваших детей морить? А заразу нужно же убить, ведь вы больны были заразительною болезнью. Я не говорю уже о соседях,- и жена ваша, и дети могут заразиться. Сами тогда ко мне прибежите.

- Ну, ну, Иван, чего ты, в самом деле? - сказал фельдшер.- Словно баба какая, ничего не понимаешь!

Он взял бутылку и стал поливать пол.

- Да не дам я поливать! - крикнула Аксинья и бросилась к нему.

Черкасов стоял, угрюмо и злобно закусив губу.

- Ну, матушка, ты здесь не слишком-то бунтуй! - сказал фельдшер.- А то мы полицию позовем.