Без души (СИ)

— Всё просто. Мне приказано наблюдать за тобой и направлять, если потребуется. Объяснить твои будущие обязанности, рассказать про жизнь творцов и обычаи. И да, самое главное…

Девеан выступил из тени. Странные, двуцветные глаза — черные с желтым ободком, волосы до плеч, с бордовым отсветом, узкая линия губ. Усталость, как печать на лице.

— Главное… мне приказано научить тебя контролировать это бездушие, чтобы твоя сила — всемогущество — не превратила тебя в очередного безумного Убийцу. И контроль может быть только один — новые чувства и ощущения. Заманчиво? Я помогу тебе найти смысл.

Я не ответил. Бездна улыбалась, словно это её, а не меня надзиратель пытался соблазнить желанным плодом знаний.

— Пойдём, я провожу тебя до дома, и завтра приду с самого утра. Пойдём, Сергей…

В голове у меня медленно, словно под неслышимую музыку, всплывали последние строчки той самой песни…

Всемогущество мне, как проклятье дано.

Как же жить на земле, если мне всё равно?

Если память солжет, если правда горчит,

Кто, скажи мне, поймет? Кто, скажи мне, простит?

Равнодушно смотря в этот мир без границ,

Вдруг увидеть себя в равнодушие лиц.

И узреть в пустоте лишь две чаши весов…

Как мне жить в темноте без основы основ?

Два крыла за спиной, а внутри пустота.

Я живу? Я живой? Без души? Тишина…

Глава 1.7 Дороги снов

Смертным потом и слезами

достаются наши крохи

утешенья.

Но всегда приходят сами,

и до гроба с ними вздохи

и лишенья…

Хорхе Манрике

Я проснулся среди ночи в липком холодном поту и, рывком сев на постели, судорожно вздохнул. Меня била крупная дрожь. Снова бред. С трудом продираясь через вязкую пелену, которая вновь заволокла моё сознание, я пытался вспомнить сон — очередное видение. Пока ассоциация была только одна — сон был до тошноты омерзителен. Обхватил голову руками, пытаясь сосредоточиться. Но разум ускользал, казалось, невозможно найти опору в склизком мареве. Боль стучала в висках, наполняя рот густой кровью, я сплюнул на пол красные сгустки. Всё тело ломило, каждый вздох отзывался резкой болью. А разум все быстрее исчезал в тумане безумия.

Нужно позвать на помощь. Мысль погасла, еле успев проникнуть в сознание. Из последних сил я перекатился на кровати и упал на пол, стараясь создать больше шума. Ни звука не раздалось в кромешной темноте.

Пустота… вместо моей комнаты была пустота. Прохладная, завораживающая, манящая, желанная. Волшебное ощущение стремительного падения на дно. Бьющий в лицо ветер, наслаждение — только бы подойти к краю. Ближе. Бездна… что это? Сознание конвульсивно дернулось в последний раз, пытаясь вернуть меня в реальность.

Я открыл глаза. Лежу на спине, на кровати. Поднёс к лицу белое пятно ладони: рука тряслась. Через минуту настолько осмелел, что сел на кровати. Крови не было. Очередной кошмар — прощальный подарок тюрьмы. Я уже давно понял, что мой рассудок пострадал слишком сильно. Сумасшествие — это не повод метаться из-за каждого кошмара. В конце концов, я привык ко многому, привыкну и к этим снам. Только сердце, не откликаясь на доводы, продолжало яростно биться о грудную клетку.

Устало откинулся на подушку, привычным движением дотронулся до левой стороны груди. Так иногда люди проверяют старые раны, уже давно ставшие белёсыми шрамами. Всегда считал, что рядом с сердцем у человека находиться душа. Я чувствовал его глухие удары, но души не было. И это замечательно.

Возможно, когда-то:

Ларин спокойно смотрела, как темное облако медленно и торжественно, словно делая одолжение, меняет свою форму. Женщине очень хотелось спать, закрыть глаза и больше ни о чём не думать, но она смотрела. Ещё совсем недавно это был серый ватный кусок с размытыми очертаниями, а теперь он походил на её дом. А яркая ирреально — красная звезда, подсвечивая его со всех сторон, создавала ощущения неотвратимого, ужасного, что вот — вот должно было произойти.

Или уже произошло…

Ларин с искренней улыбкой наблюдала, как в уже начавшем темнеть небе вырисовываются знакомые шпили. Казалось, если приглядеться лучше, можно разглядеть витражи, которые она так любила и помнила до мельчайших деталей. Пусть тревожный, пусть ужасный, главное — ей дали шанс ещё раз увидеть дом.