Без единого свидетеля

Ее глаза, темные, как у Хелен (неожиданно он заметил, что Хелен очень сильно походила на свою старшую сестру), заблестели, но Дафна не заплакала.

— Мне рассказали о… — произнесла она.

— Да, — ответил он.

— И что ты…

Он мотнул головой. Она прикоснулась к его руке:

— Мой дорогой.

Потом он подошел к матери. Его сестра Джудит подвинулась, уступая ему место на диванчике.

— Поезжай домой, — сказал он. — Нет никакой нужды, чтобы ты сидела здесь час за часом, мама. Гостевая комната свободна. Дентон в Нью-Йорке, то есть еду готовить некому, но ты можешь… на кухне… Я помню, там что-то было. Мы ведь сами пытались вести хозяйство, так что в холодильнике стоят какие-то картонки.

— Нет, я и здесь неплохо устроилась, — негромко возразила леди Ашертон, — Мы все здесь неплохо устроились, Томми. Нам ничего не нужно. Мы поели в кафе. И Питер принес всем кофе.

Линли глянул на младшего брата. Питер по-прежнему не мог смотреть ему в глаза дольше чем секунду. Он понимал. Ведь глаза тоже говорят. Они видят и говорят. Линли и сам с трудом выносил присутствие брата.

— Когда приедет Айрис? — спросил Линли. — Кто-нибудь знает?

Мать покачала головой.

— Она сейчас неизвестно где. Не представляю, сколько пересадок ей придется сделать. Мы даже не в курсе, села ли она в самолет. Все, что она успела сказать Пенелопе, — что она уже едет и будет здесь, как только сможет. Но как попасть сюда из Монтаны? Я даже не знаю, где находится Монтана.

— На севере Штатов, — сказал Линли.

— Путь неблизкий. Перелеты займут кучу времени.

— Да. Но какая разница?

Мать взяла его за руку. У нее была теплая, но сухая ладонь, что казалось ему необычным сочетанием. И еще она была очень мягкой, и это тоже было странно, потому что она любила возиться в саду и играла в теннис каждый день, когда позволяла погода, играла круглый год, так почему же у нее до сих пор такие мягкие руки? Боже праведный, почему его это волнует?

Оставив Дебору на другом конце комнаты, к Линли подошел Сент-Джеймс.

— Я говорил с полицией, Томми, — сообщил старый друг. Он бросил короткий взгляд на леди Ашертон и спросил: — Ты не хотел бы…

Линли поднялся и первым вышел за дверь, в коридор. «Готов узнать все худшее», — всплыла откуда-то строчка. Из какой-то песни? Нет, вряд ли.

— В чем дело? — спросил он.

— Полиция теперь знает, куда он отправился после выстрела. Не откуда пришел, хотя работают и над этим, но куда он пошел потом. То есть куда пошли они, Томми.

— Они?

— Похоже, их было двое. Оба мужчины, судя по всему. Пожилая женщина выгуливала собачку в конце Уэст-Итон-плейс. Она как раз вывернула из-за угла с Чешем-стрит. Ты представляешь, где это место?

— Что она видела?

— Расстояние было довольно большое. Два человека выскочили на перекресток со стороны Итон-террас. Они как будто заметили женщину и сразу же нырнули в переулки. Там у кирпичного забора стоял припаркованный рейнджровер. У него на капоте появилась вмятина. Полиция Белгрейвии считает, что эти парни вскочили на рейнджровер и перепрыгнули через забор в сад. Ты знаешь то место, о котором я говорю?

Да, он знал это место. Позади кирпичной стены тянется полоса садиков, каждый из которых тоже огорожен забором. Они принадлежат жильцам Кадоган-лейн, которая в свое время представляла собой конюшни, как и десятки других переулков в районе, принадлежавшие внушительным поместьям поблизости. Потом эти конюшни были переоборудованы в гаражи, а гаражи впоследствии превратились в жилые дома. Вся округа состояла из сложного переплетения улочек и переулков. Здесь легко можно было скрыться от излишне любопытного взгляда. Или убежать от преследования.

— Это еще не все, Томми, — сказал Сент-Джеймс.

— Что еще? — спросил Линли.

— Девушка, работающая няней в одном из домов на Кадоган-лейн, сообщила в полицию о взломе, вскоре после того, как Хелен… вскоре после того. Примерно через час. Она сейчас дает показания. Она была в доме, когда туда вломились.

— Что уже известно?

— Только то, что кто-то проник в дом. Но если это связано — а я уверен, это должно быть связано — и если те, кто проник в дом, вышли оттуда через переднюю дверь, тогда нас ожидают хорошие новости. Потому что на одном из домов Кадоган-лейн установлены камеры скрытого наблюдения, и на них видна вся улица.

Линли смотрел на Сент-Джеймса. Он отчаянно хотел, чтобы эти сведения взволновали его, потому что их значение было ему понятно: если потревоживший покой няни взломщик вышел из дома в нужную сторону, то есть шанс, что его засняли видеокамеры. И если его засняли камеры, то это большой шаг вперед к свершению правосудия. Но какое значение имеет правосудие теперь, когда ничего не изменишь?

Однако он кивнул. От него ожидали этого.

Сент-Джеймс продолжал:

— И это еще не все, Томми. Этот дом с няней находится на приличном удалении от помятого рейнджровера в переулке.

Линли старательно думал, что следует из этого факта. У него не было никаких идей.

Тогда Сент-Джеймс рассказал дальше: