Без единого свидетеля

В голосе миссис Пуччини зазвучало подозрение, и Ульрика почувствовала, что если она будет продолжать в том же духе, то разговор неизбежно свернет в то же русло, что и в случае с Мэри Эллис Аткинс-Уорд. Тогда она улыбнулась и сказала:

— Да так, просто поинтересовалась. Подумала, что это возможно, раз вы знаете его так давно. Стали ему кем-то вроде второй мамы.

— Хм. Да. Бедняжка Шарлин. Упокой, Господи, ее несчастную душу. У нее была болезнь Альцгеймера, но Роб вам, наверное, рассказывал. Она ушла от нас в начале прошлой зимы, страдалица. Под конец родного сына от сапога не отличала. Вообще никого не узнавала, что уж говорить. А потом ушел и отец. Нелегко ему пришлось в последние несколько лет, нашему Робу.

Ульрика нахмурилась:

— И отец?

— Рухнул как камень. В сентябре это было, да. Пошел на работу, как всегда, и вдруг упал замертво. Прямо вон там, на спуске с площади. — Она указала на юго-западный край площади. — Умер, еще не коснувшись земли.

— Умер? — переспросила Ульрика. — Я не знала, что отец Роба тоже… Он умер? Вы уверены?

В свете уличного фонаря миссис Пуччини одарила ее взглядом, в котором ясно читалось, сколь диким показался ей последний вопрос.

— Если он не умер, милочка, то значит, что мы все стояли и смотрели, как в печь крематория отправили кого-то другого. А такое трудно представить.

Да, не могла не согласиться Ульрика, такое представить трудно.

— Да, конечно, просто… — проговорила она. — Понимаете, Роб никогда не говорил, что его отец скончался.

А совсем наоборот, добавила она про себя.

— Ну что тут такого странного? Роб не из тех, кто побежит плакаться в чью-то жилетку, как бы он ни горевал о папиной кончине. Вик, тот терпеть не мог плакс и нытиков, а вы знаете поговорку: яблочко от яблоньки недалеко падает. Но не поймите меня превратно, моя дорогая. Этот мальчик глубоко переживал, оказавшись один-одинешенек на белом свете.

— А других родственников у него нет?

— О, есть у него сестра, она намного старше Роба, но давно уже куда-то уехала и не показывалась ни на одних похоронах. Муж, дети, живет где-то в Австралии или кто ее знает где. Я лично не видела ее с тех пор, как ей исполнилось восемнадцать лет. — Миссис Пуччини оценивающе посмотрела на Ульрику. Следующие слова объяснили причину этого пристального взгляда: — А с другой стороны, милочка, только пусть это останется между мною, вами и Трикси… — Она указала на собаку, тряхнув поводком, и животное, сидящее у ее ног, восприняло это как команду продолжить прогулку: с сопением, неуклюже поднялось на лапы. — Он не был таким уж приятным человеком, этот Виктор.

— Отец Роба.

— Вот именно. Конечно, мы все были в шоке, когда он вот так вот скончался, но среди соседей не много сердец было разбито от горя, доложу я вам.

Ульрика слушала соседку Роба краем уха, потому что все еще пыталась переварить первую часть информации: о том, что отец Робби Килфойла на самом деле уже умер. Она сравнивала это с тем, что совсем недавно говорил ей сам Робби… Смотрят вместе кабельное телевидение? Какую-то передачу про парусный спорт, кажется? Миссис Пуччини она ответила лишь:

— Жаль, что он мне ничего не сказал. Иногда это помогает — высказаться.

— Ой, да ему есть с кем поговорить. — Миссис Пуччини вновь кивнула в сторону ступеней, ведущих с площади вниз. Ульрика сначала не поняла, что означал этот жест. — За деньги-то слушателя всегда можно найти.

— За деньги?

Слушатель за деньги… Это могло означать одно из двух: либо проститутку, что вписывается в образ Робби Килфойла не лучше, чем вооруженное ограбление, либо психотерапевта, что столь же маловероятно.

Миссис Пуччини, должно быть, догадалась, о чем думала Ульрика, потому что гулко рассмеялась и объяснила:

— Гостиница. Внизу, где кончаются ступени. Он часто ходит туда в бар. Наверное, и сейчас там.

Так и оказалось, когда Ульрика распрощалась с миссис Пуччини и Трикси, пересекла площадь и спустилась по лестнице. Там перед нею предстала непритязательная высотка послевоенной постройки, судя по шоколадного цвета кирпичу и минимуму внешних украшений. Однако вестибюль был оформлен в стиле ар-деко, и на стенах висели полотна, изображающие состоятельных мужчин и женщин, беззаботно проводящих время на вечеринках между двумя мировыми войнами. Дверь в одном углу вестибюля вела в гостиничный бар «Отелло». Ульрике показалось странным, что Роб — да и любой другой местный житель — ходит пропустить стаканчик в гостиницу, когда на углу есть нормальный паб. Однако при ближайшем рассмотрении выяснилось, что бар «Отелло» имеет как минимум одно преимущество перед пабом: посетителей здесь почти не было, по крайней мере — в это время суток. Если Робби хотел поделиться своими невзгодами с умудренным опытом барменом, то этот джентльмен был полностью в его распоряжении. К тому же перед барной стойкой стояли высокие стулья — еще одно отличие, которое делает «Отелло» более привлекательным, чем паб на углу.