Без единого выстрела

В вестибюле царили кондиционированная прохлада и стерильная чистота. За невысоким барьером, одним глазом глядя на монитор, а другим - в порнографический журнал, сидел плечистый охранник в полувоенной форме. Это был просто кусок мяса с пудовыми кулачищами, но вполне безобидный и с незатейливым, но своеобразным чувством юмора. Стосковавшийся по простоте Чек остановился у барьера, чтобы перекинуться с охранником парой слов.

- Лихо ездишь, Чек, - сказал охранник, с некоторым сожалением закрывая журнал. - И тормозишь лихо.

- Не спорю, - сказал Чек. - Интересный журнальчик?

- Журнальчик-то интересный, но вот про твои компьютеры там ни слова. Слушай, а что ты будешь делать, если у тебя откажут тормоза?

- Разобьюсь в лепешку и подохну, - честно ответил Чек, но охранник почему-то решил, что с ним шутят, и расхохотался.

- Ну ты артист, - с трудом выговорил он сквозь одолевавший его смех. Ну артист! Кино вчера смотрел? Там как раз про такого, вроде тебя.., с мухами в башке.

- С мухами? - переспросил Чек. - Да нет, боюсь, что не смотрел.

- Да ну! Как это не смотрел? Да по первому каналу, сразу после "Времени"...

- Нет, - сказал Чек, - точно не смотрел. - У меня и телевизора-то нет.

- Как это - нет телевизора? - поразился охранник. - А что же у тебя тогда есть? Компьютер твой, что ли?

- Ага, - сказал Чек, начиная скучать. - А у тебя компьютер есть?

- Нету, - ответил охранник. - На кой хрен он мне сдался, твой компьютер?

- Вот видишь, - сказал ему Чек, подводя черту. - У тебя нет компьютера, у меня - телевизора... У каждого из нас чего-нибудь нет. А насчет компьютера ты не прав. Это, брат, такая штука, что твоему телевизору до нее далеко. Заходи ко мне как-нибудь, я тебе покажу, какая это вещь. Хотя нет, постой... У тебя семья есть?

- А как же, - сказал охранник.

- И дети?

- И дети.

- Тогда не надо заходить, - сказал Чек. - Ты ведь не собираешься разводиться? Вот и правильно, вот и ни к чему тебе это. В самом деле, на кой хрен тебе сдался этот компьютер? Смотри лучше телевизор.

- Погоди, погоди, - сказал заинтригованный охранник, - ты это про что? Про Интернет, что ли, про игрушки всякие?

- В целом, да, - сказал Чек и вдруг заметил, что охранник его не слушает. Потеряв всякий интерес к разговору, он так внимательно вглядывался в монитор, словно собирался в него нырнуть.

- Ох, мать твою, - простонал охранник, - опять двадцать пять...

Он потянулся к кнопке, с помощью которой можно было, не вставая с места, открыть дверной замок. Чек хотел спросить у него, что случилось, но ответ пришел раньше, чем был задан вопрос. Оправленная в нержавеющую сталь толстая пластина закаленного зеркального стекла за его спиной со страшным грохотом рухнула на мраморный пол, и в дверной проем, лязгая железом, хлынули пятнистые фигуры в бронежилетах и черных трикотажных масках. В этом была какая-то запредельная жуть, словно Чек сделался свидетелем вторжения инопланетян.

Охранник за барьером, судя по его поведению, переживал нашествие враждебно настроенных гуманоидов не впервые. Он резво, как на учениях, нырнул головой вперед с кресла и распластался на полу, широко раскинув все четыре конечности. Несведущий в житейских делах Чек, который все еще не мог до конца осознать реальность происходящего безобразия, машинально посторонился и прижался спиной к барьеру, давая пятнистым фигурам беспрепятственно проникнуть во внутренние помещения офиса. Однако не тут-то было. Один из вооруженных людей, отделившись от общей толпы, сделал какое-то короткое движение зажатым в руках короткоствольным уродливым автоматом, и в животе у Чека словно разорвалась граната. Пол и потолок стремительно поменялись местами, и прохладный, усеянный незаметньми с высоты человеческого роста песчинками и комочками мрамор, которым был выложен вестибюль, больно ударил Чека по левой щеке. Чек почувствовал у основания шеи чужое твердое колено, которое бесцеремонно давило на него сверху, причиняя боль. Потом боль пронзила завернутую чуть ли не до затылка правую руку, и Чек решил, что его последняя экскурсия по чужим банкам данных, похоже, завершилась совсем не так успешно, как могло показаться поначалу. Каким-то немыслимым образом его вычислили, выследили и взяли тепленьким, с компакт-диском в кармане, на котором хранилась информация, не предназначенная для посторонних глаз.

"Какого черта! - пронеслось у него в мозгу. - Что я им, "зеленый берет"? К чему вся эта оперетта?" Он уже хотел было задать этот вопрос вслух, но тут к нему частично вернулась способность соображать, и он понял, что весь этот шум поднялся, пожалуй, все-таки не из-за него. Это предположение превратилось в уверенность, когда оседлавший его спецназовец выпустил его руку, убрал колено с шеи, встал и, легко перемахнув через барьер, завел какой-то разговор с охранником.