Без единого выстрела

- Опять скрипит потертое седло, - сказал Свист. Он вставил обойму в рукоять пистолета, картинно замахнулся открытой ладонью, чтобы залихватским ударом загнать ее на место до щелчка, и тут из прихожей донесся сначала звонок, а потом, после паузы, звук, который ни с чем нельзя было спутать: кто-то ковырялся в замке.

- Атас, - одними губами произнес Свист и бесшумно вскочил с кровати.

Ляпа понял его без слов. Если бы это был Канаш или кто-то, посланный Канашом, их непременно предупредили бы по телефону. А если бы это оказался Чек, то он вряд ли стал бы звонить в собственную дверь. Или он нарочно валяет дурака, чтобы сбить их с толку?

Замок щелкнул. Свист метнулся в угол, дождался второго щелчка и одновременно с ним загнал обойму на место. Краем глаза он увидел, как Ляпа осторожно пятится к дверям кухни, держа в одной руке пистолет, а в другой вот умора! - томик Тургенева. Свист на секунду отвлекся от двери, чтобы повернуться к Ляпе и постучать себя по лбу согнутым пальцем. Ляпа в ответ скорчил зверскую рожу и пожал плечами: не оставлять же, в самом деле, книгу на виду!

Царапанье и щелчки в прихожей прекратились, но дверь осталась закрытой. Свист напряг слух и сумел различить легкие шаги, направлявшиеся прочь от квартиры Чека вниз по лестнице.

- Чисто работают, - прошептал он, обернувшись к Ляпе. - Один спец открыл и отвалил, а другой сейчас придет и возьмет, что надо. Тут мы его и прищучим. Давай на кухню, Ляпа. Как сунется к тебе, сразу бери его на мушку. Только стрелять не вздумай!

- Много базаришь, - заметил Ляпа. - Ты в сортир?

- Как всегда.

- Вот-вот, - не упустил случая съязвить начитанный Ляпа.

- Сам дурак, а еще в галстуке, - сказал ему Свист и нырнул в туалет, прикрыв за собой дверь так, чтобы осталась щелочка.

Ему вдруг стало весело. Меньше всего он ожидал, что Чек, который по неизвестной ему причине вдруг подался в бега, и его приятель, бывший, если верить Канашу, тертым калачом, явятся сюда, именно в то место, где их вернее всего будут поджидать. Но они пришли. Видимо, Канаш-таки знал, что делает, когда снимал с компьютеров жесткие диски и оставлял здесь засаду. Теперь оставалось только сцапать необдуманно залетевших в клетку пташек и со спокойной душой отправляться в контору за премиальными.

Входная дверь квартиры распахнулась, и Свист испытал ощущение, которое в разговорах с себе подобными обычно характеризовал словами "едет крыша". В данном случае это не было пустым звуком: увидев людей, которые вошли в квартиру, он действительно почувствовал какое-то плавное скользящее движение под черепной коробкой, от которого у него на мгновение закружилась голова.

Эти люди были ему абсолютно незнакомы и меньше всего походили на квартирных воров. "Менты!" - метнулась в мозгу Свиста паническая мысль, но на сыскарей эти странные взломщики тоже не тянули - слишком уж тихо и осторожно они себя вели, да и лица у них были не те.

Тиская пистолет вспотевшей ладонью, Свист затаился в туалете, перестав дышать. Человек, вошедший в квартиру первым, уверенно прошагал в комнату, придерживая на плече ремень спортивной сумки, которая на вид казалась пустой. Его приятель, невысокий сухопарый мужик лет сорока пяти, а может быть, и пятидесяти, двигавшийся с подозрительной легкостью профессионального танцовщика, проходя мимо убежища Свиста, слегка замедлил шаг, заколебался и даже приподнял было руку, чтобы толкнуть неплотно прикрытую дверь. Видимо, он привык ничего не упускать. Свист обмер и навел на дверь пистолет, но тут под ногой обладателя спортивной сумки что-то противно захрустело, сухопарый повернулся к туалету спиной и негромко сказал:

- Смотри под ноги, полковник. Не дави улики.

"Полковник!" - ахнул Свист и впервые в жизни почувствовал, что вот-вот обмочится. Он крепко сдавил промежность, не доверяя собственному организму, который оказался совершенно не готов к тому, чтобы вместо мозгляка Чека и хромого уголовника столкнуться с серьезным противником.

Справившись со взбунтовавшимся мочевым пузырем, Свист взял себя в руки и попытался размышлять более или менее здраво. Это было затруднительно, потому что больше всего ему хотелось бомбой выскочить из туалета, распахнуть входную дверь и кубарем скатиться по ступенькам - вниз, на улицу, за угол, в машину и дальше, как можно дальше от этого места... Останавливали его три обстоятельства. Во-первых, за дверью могли стоять другие люди в штатском, готовые броситься на помощь полковнику и его спутнику. Во-вторых, Свист сильно сомневался, что Канаш погладит его по головке за такое поведение. И, наконец, в-третьих, Свиста удерживал намертво застрявший на кухне Ляпа. Бросить его там - значило развязать ему и руки, и язык. Когда Ляпу возьмут в оборот, он молчать не станет...

Было еще и в-четвертых, но Свист не хотел признаться даже себе, что попросту боится схлопотать пулю в позвоночник. Полковник полковником, но лицо сухопарого Свисту не понравилось. Оно было чересчур спокойным, зато глаза даже в полумраке прихожей опасно поблескивали, как линзы невиданного оптического прицела.