Без гнева и пристрастия

К чему такие сложности — решительно не понимаю.

Портер отвернулся, положил ствол винтовки на сгиб левого локтя и язвительно произнес:

— Ты ведь говорил, к нам никто не спустится?

— Лучше подстраховаться, — ответил я, дернул за шнурок, и под брезентовым потолком клетушки засветилась тусклая лампочка.

Кругом громоздились деревянные ящики и картонные коробки. Я загнал клинок под крышку ближайшего дощатого короба, отодрал ее и присвистнул от удивления. Внутри меж тускло мерцавших пентаграмм чернели чугуном округлые бока ручных бомб, и не было нужды прикасаться к ним, дабы уловить присутствие мощных сущностей, заточенных в капсулы литого серебра.

— Что у тебя?

— Оружие, — ответил я, вскрыв следующий ящик. Там оказались странные двуствольные карабины. Плоские блины барабанов к ним с пустыми гнездами под стандартный револьверный патрон обнаружились по соседству. В боеприпасах недостатка не было: пачки по двадцать патронов для предотвращения самопроизвольной детонации переложили металлическими пластинами. — Оружие, патроны и взрывчатка.

— Много? — спросил Алан.

— Достаточно, чтобы устроить небольшую войну. И порядок, будто в полицейском арсенале.

— Так это не гангстеры?

— Не думаю.

— Получается, здесь агентство Лазаря Гота обосновалось?

— Безумное предположение, но других у меня нет, — отозвался я, просматривая маркировки на картонных коробках.

«Огнеопасно». «Керосин». «Бензин».

Коробки вскрывать не стал и перешел в соседнюю конторку. Включил лампочку под потолком и поначалу решил, будто неведомым образом попал в операционную.

Накрытый белой простыней стол, мощные светильники, застекленные ящики с медицинскими инструментами внутри, в углу — штатив капельницы. У противоположной стены на полках выстроилась целая батарея бутылочек с реагентами, а начисто отдраенная мойка приткнулась у входа.

Это операционная, никаких сомнений, но что за аппарат с набором реле, разноцветных лампочек и стеклянных окошек, за которыми в крайних положениях замерли тоненькие стрелки измерительных приборов? И на кой черт к нему жгутом разноцветных проводов подсоединен венец резиновых присосок с металлическими контактами электродов?

— Виктор! — окликнул меня детектив. — Что молчишь?

— Очень похоже на подпольную клинику, — озвучил я свой вывод.

— Странное место для клиники, пусть даже и подпольной.

— Не без этого, — пришлось согласиться мне с этим заявлением. — Возможно, затевается что-то, чреватое большим количеством раненых?

— Кем затевается? — хмыкнул Портер.

Я ничего не ответил и выставил на стол обнаруженный в углу чемоданчик. Застежки оказались на замках, пришлось взломать их ножом. Откинул крышку, внутри — пустые гнезда и ровные ряды шприцев.

— А вот это уже интересно! Алан, ты представляешь, целый чемодан дистиллированной вечности!

— И зачем она нужна?

— Позволяет находиться в безвременье обычным людям. Тем, кто лишен таланта.

— Не по моей части, — заявил детектив. — Уже жалею, что влез в эту авантюру…

— Ты так еще и повышение получишь.

— Посмертно?

Я захлопнул чемодан, вынес его из конторки и поставил к ногам Портера.

— Алан, в содержимое этого чемодана вбухана целая куча денег! Затевается что-то серьезное.

— Если только мы с тобой не накрыли подпольную алхимическую фабрику, — предположил детектив.

— Не думаю, — покачал я головой. — И оборудование неправильное, и место неподходящее. Ты уж поверь, пристанищ непризнанных гениев я повидал достаточно. Ни один профессионал в таких условиях работать не станет, а дилетанту дистилляция вечности не по зубам.

— А что здесь не так с условиями? — спросил Алан. — Тишина и спокойствие, разве нет?

— Здесь безвременьем сквозит, аж скулы сводит! — пояснил я, застегнул на всякий случай полог конторки и предупредил: — Сейчас вернусь.

— Ты куда?

— Осмотрю тоннель.

— Это опасно?

— Мне — нет, — ответил я, слегка покривив душой.

Какое-то время продержаться в безвременье особой проблемы не составит, но долго играть в кошки-мышки с обитателями Вечности… На такое рассчитывать, разумеется, не приходится. Меня этому просто-напросто не учили.

Спрыгнув с перрона, я подошел к затянутому серым маревом безвременья тоннелю, и на затылке зашевелились волосы. Нет, голоса в голове больше не звучали, наоборот — накатила тишина. Стало так тихо, что слышно было, как шумит кровь в ушах.

Срез Вечности выгнулся, стремясь вобрать меня в себя, навис сверху и…

…и я раздраженно тряхнул головой, прогоняя наваждение. Затем заставил себя подступить еще чуть ближе и опустился на корточки, разглядывая прибитые дюбелями прямо к бетону окровавленные кандалы.

Но зачем?

Зачем приковывать кого-то так близко к срезу безвременья, что можно дотянуться рукой?

Рукой?

Я мысленно представил, как именно был распластан на камнях скованный человек, и выдохнул беззвучное проклятие.

Не рукой, нет. Головой!

Пленника заталкивали в Вечность и держали так, пока он…

Пока — что?

Никаких предположений на этот счет у меня не имелось, но дело было точно не в изощренных пытках. Как не являлось пыткой и убийство в районе пакгауза.