Без имени

— Ага. Или, к примеру, если бы Гитлер стал художником… Быть может, те, кто закулисно управлял процессом и кому была нужна победоносная война для их финансовых махинаций, нашли бы другого человека с настолько же подорванной психикой… Быть может, нашли бы, но не так скоро, и человечество ушло бы чуть дальше в своем развитии, и, как бы ни плох был СССР, но мы успели бы подготовиться сильнее к встрече с агрессором. То же самое — насчет того, успели бы русские подготовиться, — было бы и в случае с поводом для войны в лице принца Фердинанда. И этим силам всё же нужен всегда внешний повод, прежде всего, чтобы их деятельность была бы не столь очевидной. Иначе, она сквозит из всех щелей.

— То есть, ты накопал не один и не два пункта, а большой исторический материал. И пришел к заключению, что существуют моменты, в которые некие силы реально играют людьми, как шахматными фигурами…

— Да. И для поворота событий в ту или иную сторону, прилагают минимум усилий. У них всё просчитано, всё выверено…

— Ну… Назови хоть одну ключевую точку, из подобных, что ближе всего к нашему времени. Кстати, я думаю, что эти события очень трудно выявить. Какая-нибудь мелочь может изменить жизнь человека. А его присутствие или отсутствие… Уже повлияют на вещи, более глобальные.

— Ну… Вначале я расскажу тебе о деле, которым занимаюсь непосредственно, сейчас. Это происходило в начале девяностых годов прошлого века. Не слишком к нам близко, и всё же… Да, кажется, девяностый год. В маленьком провинциальном городке Новочеркасске журналисты малотиражной газеты стали заниматься журналистским расследованием событий шестьдесят второго года — расстрелом мирной демонстрации. Тогда писать об этом стало не опасным и даже модным; власть даже поощряла журналистов за не слишком глубокие «разоблачения» прежних правителей. Нужно было показать, что в стране существует «гласность» и «гражданское общество». Так вот, эти журналистские материалы прогремели на всю страну. И большинство из них были собраны энтузиастом своего дела, отсидевшим именно из-за тех событий — Петром Сиудой. Восстание рабочих завода было зверски подавлено, пострадали безвинные люди, кровь лилась рекой. События много лет замалчивались, и только в девяностых получили огласку. Но дело не в этом… Петр Сиуда приготовил ещё целый портфель с документами, в которых, в частности, говорилось, где были захоронены люди, погибшие при тех ужасных событиях. Журналистам нужны были факты. И он нес этот портфельчик, когда шел с ними на встречу. Он говорил тем, кто знал его, что в этом портфельчике — труд всей его жизни, совершенно жуткие материалы и доказательства…На зоне он слышал от других политзаключенных много о чем: о других страшных приказах, о массовых захоронениях, об опытах над людьми и по разработке страшного оружия… Он колесил по стране и накопал доказательства многих черных дел.

Но… его чемоданчик бесследно исчез. Когда Сиуда шел на встречу с журналистами, он проходил мимо пивной. Почувствовал себя плохо и умер от сердечного приступа… Такова официальная версия. Но, говорят, что у пивной его избили. Никто из случайных прохожих не вмешался.

Я читал мемуары тех, с кем был знаком Сиуда… Вещи, которые он накопал, так или иначе всплыли. Только, слишком поздно. Когда всем и всё было… Безразлично. Но, если бы материалы еще в те годы попали в руки журналистов, стали достоянием общественности… Это всколыхнуло бы всю страну. Даже события 62 года имели тогда значительный общественный резонанс… В общем, я считаю, что редакция прослушивалась. Место и время встречи с журналистами и наличие при Петре Сиуде портфеля было кем-то ожидаемо. И он с его портфельчиком был явно кому-то неугоден. Остальное — вывести логически не трудно. И конечно, то, что случилось — абсолютно не доказуемо. Сердечный приступ у пожилого человека — вещь обычная…

— Предельно ясно. И… Всё же, а самый близкий к нам случай? Ключевая точка?

— Как сказала мне «зеленая собака», ключевая точка — сегодняшний вечер… Ты — то самое лицо, от действия которого именно сегодня, зависело… Разделение на вероятности цепи событий. Я не просто так должен был тебя увезти…

— Я не должен был сегодня выйти на Дворцовую?

— Да, — лицо Николая выражало странную бурю чувств и сомнений.

— Что-то еще? — спросил Заславский. — Говори уж, всё, что знаешь.

— Смысл был не только в том, чтобы не пустить тебя на Дворцовую, а… Чтобы этим вечером ты остался в живых. Я… хотел тебя забрать, и вывезти к себе домой… Но водитель завез нас сюда.

— Блин! — Артем вскочил. — Интересно, понятие «вечер» — это до скольки? И… сейчас что? Вечер? Ночь? Утро? И… почему именно это — ключевая точка? Что произошло, или — что могло произойти? Прошли ли мы уже «невозврат»?

— Прости, Артем… Быть может, я, наоборот, заманил тебя в ловушку…

— Пустое… К тому же, твоя зеленая собака — быть может, вовсе и не подстава, но тогда…

В это время раздался тихий скрежет. Кто-то приподнимал крышку люка.

Николай и Артем замерли от неожиданности.

Глава 10. Другая дача