Без имени

— Да. Но… Тот, кто занимал раньше это тело, в результате умер. Вернее… Запись интела, что был в черном ящике, изменилась. То, что там обнаружилось после эксперимента, понятное дело, не было записью интеллекта профессора. Но ящик не был пуст. Там была… Другая запись, совершившаяся мгновенно.

— Чья?

— Не догадываетесь?

— Есть предположение, но хочется услышать…

— В результате разряда, там оказалась запись того человека, что был вытеснен из тела. Того, который был в летаргическом сне. Теперь он стал интелом… Будто души, или, как позднее выразился профессор, изучавший эзотерику, «светокопии душ» поменялись местами…

— А что было после?

— Профессор, в результате того эксперимента, на который он согласие не давал, получил как бы вторую жизнь. Но он, вместо благодарности, так сказать, во всю боролся против подобных экспериментов и против обнародования результатов. И добился полного прекращения подобных опытов и закрытия всего направления.

— Когда это было?

— Лет двенадцать — тринадцать тому назад. В последний год моей работы в институте, уже простым вахтером. Потом его, институт, совсем закрыли.

— Закрыли «закрытый» институт?

— Вот именно.

— И… Что теперь на его месте?

— Кажется, какой-то медицинский склад. Не знаю толком. Туда никого не пускают, и никто из прежних там не работает.

— Интересно, — слазал Неназываемый, — Весьма…

— Наверное, случилось что, раз вы копаете в подобном направлении?

— Случилось…

— Умертвили кого?

— Пока неизвестно. Мало сведений. Но эксперимент прошел криво. Случилось непредвиденное… Так против чего боролся профессор?

— Против того, чтобы черный ящик и разрядник снова были когда-нибудь совмещены. Он так сформулировал. Говорил, что достаточно нам интелов в Единой Сети, и вовсе не надо, чтобы они вытеснили еще и живых людей… в черные ящики. Тем более, что, как он считал, таким образом можно было наштамповать несколько одинаковых людей. С одного сознания… Уничтожив действительно живущих, запаковав их в черные ящики. Или, менять людей телами…

— А это… Было возможным?

— Нет. Пока нет. Но профессор считал такое теоретически возможным. Именно потому, он считал нужным заморозить эксперименты на ранней стадии.

— А почему… Обмен телами был всё же невозможен? Подключили бы прибор с интелом к живому, здоровому человеку, соединили присосками, дали бы разряд?

— Связь у живого, здорового человека с телом достаточно прочна. Разряда будет мало. Вот, если он в коме, или в состоянии летаргического сна… Как бы слегка «вне тела», как полагают экстрасенсы…

— А гипноз?

— Возможно… Если жертву загипнотизировать? Но, повторяю, эксперименты были прекращены, и более мне ничего не известно.

— А много ли народу о них знали?

— Довольно много. Пол — института.

— А где хранились приборы после запрещения таких опытов? Или их уничтожили?

— Не уничтожили. Просто списали. И хранили на складе, где и другие списанные приборы. Думаю, что, если хорошенько покопаться, там многое что можно найти.

— Да… Очень бы хотелось узнать, на месте ли сейчас этот разрядник. И всё остальное.

— Теперь — и мне тоже. Попробую завтра проникнуть на территорию этого бывшего института. Туда, конечно, никого не пускают. Ведь института уже нет…

— Не стоит, Милица. Это вызовет подозрения. Это очень опасно.

— Ну и что? Вы с Библиотекарем всё намекаете мне на то, что я — не такая, как все. Что я — бессмертна, — улыбнулась княгиня. — Такая, как ты, Неназываемый.

— Мы не бессмертны. Просто, долго живем и не стареем. Но, увы, нас так же, как и других, можно убить, пытать, и совершать над нами прочие злодеяния. Мы — люди. Не более. Мы — не боги. И никогда ими не будем.

— Ну вот… А я так надеялась! — и Милица, потушив сигарету и оставив её в пепельнице, откинулась на спинку дивана и потянулась. — В детстве, когда меня спросили, кем я хочу быть, когда вырасту, я ответила: «Богиней!»

— Значит, мы все еще не выросли, — серьезно ответил Неназываемый. — Не ходи туда, Княгиня. Даже я не смогу тебя вытащить на этот раз… К тому же, знай: ниточка от тебя потянется к нам. Мы связаны воедино, хотя ты пока ещё не хочешь уйти и жить среди нас.

— Рано или поздно… Я, должно быть, поверю, что… Не такая, как большинство. Пока я считаю, что лишь чуточку задержалась на этой земле, но вскоре… Снова будут морщины и одышка. Уже навсегда. Я ведь… Самая обыкновенная. Я не могла ничем заслужить этот дар. Быть избранной, что ли. Иметь некую миссию.

— Не нам решать. Значит, заслужила. Может быть, именно тем, что никогда не бронзовела и наделена юмором, Милица. В общем, ты одна из нас. Людей, на которых странным образом пал выбор. И знай, что ты не одна.

— Спасибо, Неназываемый.

— Спасибо тебе. Ты нам очень помогла.

— Неназываемый…

— Что, Милица?

— Я знаю, как тебе бывает тяжело. Держись! Ты — лидер. Хозяин будущего мира. Но… Ни тебе, ни мне… Ни всем нашим… Некуда здесь идти. Мы задыхаемся здесь. И я не знаю, есть ли выход. Тебе… Это знакомо?