Без компромиссов

Мне уже стукнуло почти 18 лет и осталось учиться в школе совсем ничего, всего каких-то пару месяцев, а дальше – здравствуй взрослая жизнь. Как и положено, в таких случаях, я с восхищением, трепетом и нетерпением ждал момента, когда школьные двери захлопнутся за моей спиной и для меня словно драгоценная шкатулка откроется загадочный и прекрасный «взрослый» мир. Покосившись глазами на маму, я выждал, пока сестренка с братом выскочат из автомобиля и покорно спросил:

– Мамочка, что происходит?

– Да ничего, сынок, – заверила она, – щас мы зайдем с тобой к одному хорошему психологу, его зовут Ларри Браун и его мне порекомендовала моя подружка Моника.

– Вот это здорово, а в чем, собственно, дело то, мам? – напрягся я

– Джонни, милый, мы с папой считаем, что нужно знать, что с тобой происходит… Правда, Адам?

– Правда, сын, нужно сходить.

Долго ли коротко ли велась беседа, а итог один – мы втроем вышли из авто и направились в красивый солидный дом с блестящей табличкой справа от двери: «Клиника доктора Брауна».

Нас встретил солидный высокий дядька с рыжеватой ухоженной бородой и проницательным взглядом. Поздоровавшись со всеми и проводив в просторную прихожую, он жестом предложил моим родителям присесть на роскошный огромный диван, располагавшийся вдоль дальней стены и тоном, не допускающим возражения, мило произнес:

– А мы с Джонни пойдем немного поболтаем, – и, обратившись уже непосредственно ко мне, при этом внимательно заглянув в глаза, – ты ведь, не против, друг мой?

Меня, конечно, слегка покоробило такое панибратское отношение. Что это еще за «друг мой»? Но в целом доктор Браун, как назвала его мама, произвел на меня вполне хорошее впечатление. Мы прошли по длинному, еле освещенному коридору с темными синими бархатистыми стенами, на которых тут и там были развешены в громоздких дорогих рамах картины, сразу пробудившие во мне своим видом трепет и уважение. Под ногами мягко стелился ворсистый мягкий ковер, по которому я, стараясь не отставать, семенил за доктором и изо всех сил крутил головой, чтобы не дай бог не пропустить ничего интересного, так что, дойдя до нужной двери я, по самую макушку наполненный впечатлениями, буквально налетел на внезапно остановившегося дядю Брауна.

– Сюда, – невозмутимо произнес тот, открыл массивную деревянную дверь и мы вошли. Вошли туда, где, безусловно, царила атмосфера уюта и доверия. Каждая деталь здесь, казалось, была создана для того, чтобы сказать тебе: «не переживай ни о чем, вся жизнь лишь суета сует, она лишь тень пролетающей птицы, есть же лишь покой и умиротворение и больше ничего».

– Да, я согласен, конечно, – прошептал я, завороженный этими невидимыми голосами, – но не слишком ли это самодостаточно, чтобы жить? Вам безразлично, что мой брат с сестренкой кушают сейчас мороженое, да? А мне нет. Хотя здесь довольно мило и я не прочь немного задержаться.

– Прошу прощения, Джо… А с кем это ты сейчас говоришь? – мягко спросил доктор Браун, – знаешь, зови меня просто, дядя Ли

– Да вы свой парень, дядя Ли, весело и дружелюбно заметил я, – «Дядя Ли», ладно, это вполне удобно… Куда мне… на кушетку прикажете прилечь, насколько я понимаю, да?

– Пожалуйста, если ты не против, Джонни, располагайся поудобней, но, тем не менее, давай попробуем ничего друг от друга скрывать… Видишь ли, твоя мама просила меня разобраться, например, с кем это ты порой разговариваешь? – тихо, но очень внятно произнес доктор Браун усаживаясь в глубокое кресло рядом.

– Я говорил в частности с этой классной кушеткой, – честно признался я, – и с тем красивым торшером в углу комнаты.

– Хорошо, допустим, – задумчиво и уважительно к моим словам произнес доктор Ли.

А мне эта его, в целом, неожиданная для меня уважительность, точно понравилась. А что? Людям надо всегда верить, даже если они больные психи, а тем более, если они нормальные ребята, как я. Поэтому предстоящая беседа показалась мне вполне себе приятной и потому я уже открыл было рот, чтобы поблагодарить доктора за такое радушие, но чуток не успел.

– Знаешь, друг мой, – сказал доктор Ларри, – я вот, в твоем возрасте, например, вообще не умел разговаривать, не то что бы с кушеткой или торшером. Стеснительный совсем был, девочек боялся как огня. А вот ты как с ровесниками общий язык, наверное, находишь, правда? Расскажи что-нибудь о себе, Джо…

Возможно, это была его ошибка, а может, это, скорее всего, была просто неизбежность. И я рассказал. Как мог.

– Однажды мы с друзьями… ну, учимся вместе… с Тимом и Картером, отдыхали в гостях у Барни Харриса и тот вдруг заявил, что русские хотят сбросить на нас атомную бомбу. На что я сказал, что он «тупой урод, ничего не понимает» и что всем было бы лучше, если бы он «засунул свои слова себе в жопу». Собственно я не хотел его оскорбить, но как-то так само собой вышло. Ну, и далее мне с родителями, короче, пришлось потом, мягко говоря, удалиться…

– А вы, значит, были в гостях с родителями? Правильно? – спокойно спросил Ларри.

– Ну, да… Тут так в Америке принято…

При этих словах профессор Браун удивленно поднял брови.