Косов вместе с Рабаевым, по существу, уже вышли из этой кровавой истории. Но по гражданским законам краденая «Волга», за которую ничего не подозревавший рабочий-монтажник Косов уплатил столько трудно заработанных денег, будет возвращена Рабаеву. За Косовым сохраняется право вчинить Бандиту иск на эту сумму в рамках уголовного судопроизводства. И я знаю, что вчера еще незнакомый мне Косов теперь тоже будет требовательно спрашивать меня: «Где Бандит? Кто он? Как его имя? Я хочу вчинить ему иск в рамках уголовного судопроизводства! Я требую, чтобы мне вернули мой честный трудовой достаток! Разве вы не знаете, как тяжело мне было скопить эти деньги!..»
Лист дела 64
Позвонила по телефону Элга. Поговорили о том о сем.
– Вам эта Линаре помогла? – спросила Элга.
– Так, кое в чем. Но пока что никакой ясности все равно нет.
Она помолчала, и я слышал в трубке ее дыхание.
– У вас много дел?
– Хватает. А что?
– Может быть, вы вечером придете к нам домой? Мама накормит вас вкусным обедом. Вы ведь по-человечески уже месяц, наверное, не ели. – И добавила быстро: – А меня не будет, я сегодня вечером работаю.
Я подумал, потом не спеша сказал:
– Элга, я сегодня допоздна буду сидеть у себя. Если хотите, позвоните после работы, я вас провожу домой, поболтаем...
– Хорошо.
Я положил на рычаг трубку, достал из стола свою схему и стал раздумывать. Мне все не давало покоя – когда Бандит успел перекрасить машину? И почему в ней не было замка? Может быть, вскрывая машину Рабаева, Бандит сломал замок и поэтому выбросил его потом? Может быть. Это все может быть. Но для того чтобы перекрасить машину, нужно иметь помещение и время. Непонятно. А может быть, тут какая-то ошибка?..
ТЕЛЕГРАММА
Похищенная Рабаева Волга техталон ГХ 765354 обнаружена с госномерным знаком ГХ 89-35 зпт похищенным у Пелевина тчк Сообщите зпт перекрашивал ли Рабаев низ машины белый цвет зпт вставлял ли особой конструкции замок и как был похищен его техталон тчк
Лист дела 65
Элга сказала:
– Вы все усложняете. Самый короткий путь между двумя точками – прямая.
– Нет. Я это понял, когда отправил сегодня письмо.
Ответа я не получу. Да ладно, не будем говорить об этом.
Действительно, что тут еще говорить? Я вспомнил, как много-много лет назад мы катались с Наташей на речном трамвае. Это был последний рейс – от Парка культуры до Киевского вокзала. Кроме нас, никого не было на открытой кормовой террасе, слабо шипела внизу у борта вода, монотонно пыхтел судовой дизель, безмолвно перемаргивались на берегу огоньки. Река дышала сырой свежестью. Наташа вздрогнула от холода, я накинул ей на плечи свой пиджак и легонько обнял. Она засмеялась:
– Мы с тобой сейчас совсем как на деревенской гулянке.
– Мне все равно, – сказал я. – Только бы тебе было тепло.
Наташа посмотрела мне в глаза, ласково провела ладонью по моим волосам, спросила тихо:
– Ты веришь, что двоим для счастья может хватить одной любви?
Я оглох от ее слов, будто она своей ласковой рукой не погладила меня, а мучительно больно ударила. Я молчал несколько мгновений, а потом как можно бодрее сказал:
– Если очень большая любовь, то хватит на двоих, – и принужденно засмеялся: – Любовь – это штука заразительная...
И совсем не хотелось мне тогда смеяться, а хотелось заплакать, и я все сидел неподвижно на влажной от ночной росы скамейке речного трамвайчика, дожидаясь, что Наташа скажет что-нибудь еще и мой страх развеется сам собой, потому что станет сразу ясно, что ее вопрос к нам не относится. Но она ничего не сказала. Просто промолчала. А я изо всех сил старался все эти годы забыть про тот вечер, и это мне почти удалось – ведь прошло немало лет, пока я сегодня вспомнил о ночной поездке на речном трамвае.
Значит, я ошибался тогда, полагая, что одной любви может хватить для счастья двум непохожим людям? Но ведь тогда Наташа скорее всего не поверила мне? Или она обманула тогда себя? И никогда не обманывать других – плата за то, что она много лет обманывала себя? И если я сам не понимал этого столько лет, то разве может мне что-нибудь сказать и посоветовать Элга?..
Мы шли по пустому ночному городу, ржавый листопад шаркал по тротуарам, и зеленые огоньки светофоров заманивали на далекие перекрестки.
Мы долго молчали, потом Элга вдруг спросила:
– Почему вы такой сегодня?
– Какой – такой?
– Ну, хмурый какой-то, рассеянный. У вас что-то случилось?
– Нового ничего не случилось. Просто у меня в жизни все как-то так выходит, что... эх!.. – Я удрученно махнул рукой.
– Вы сильно устали, – тихо сказала Элга.
– Нет. – Я помолчал, подумал, потом сказал: – Виндикация. Есть такое слово – виндикация. Это когда у добросовестного покупателя отбирают краденую вещь. По закону.
– И что?