Без кожи. От депрессии до мании. Как справиться с биполярным аффективным расстройством

Но это невыносимое щемящее чувство в области сердца, которое приходило по утрам. Боль в груди при утреннем пробуждении – всё как по учебнику, трудно игнорировать такой явный признак депрессии. Воодушевление от столь желанной работы стремительно сходило на нет, силы предательски покидали. Рабочие обязанности стали казаться теперь непосильной ношей.

Внутри я укоряла себя за это нежелание, ощущала, что подвожу владелицу клуба, на тот момент беременную пятым ребенком. Ведь мне доверили так много, у меня было столько возможностей делать всё именно так, как я хочу: строить работу клуба на свое усмотрение, проводить развивающие занятия так, как нравится мне. Вот только внутри исчезло всякое «хочу».

Перед глазами встало воспоминание: июль, на улице бушует непогода, сильный ливень и порывы ветра. Осталось несколько минут до начала утреннего занятия с детьми, я стою у входа, чтобы поприветствовать первого родителя с ребенком. А внутри – сильное желание, чтобы на занятие никто не пришел. Потому что всё, что происходит со мной, тягостно и мучительно. Говорить, общаться, проводить занятие – всё невыносимо.

Посетителям развивающих занятий – и детям, и их родителям – было очень важно ощущать, что радушие и заинтересованность преподавателя искренние, настоящие. Разве могло быть иначе? Внутри меня случился раскол: с одной стороны, я должна была радоваться всем, кто приходил на занятия в клуб, и желать, чтобы детей и родителей становилось больше. А неконтролируемая часть меня желала, чтобы на очередное занятие никто не пришел – столь тягостно давалось мне изнутри любое общение.

Спустя три месяца работы руководитель клуба отвешивала комплименты:

– Света, как тебе удается так быстро худеть?

А я только улыбалась в ответ. Все признаки депрессии были налицо, включая значительную потерю веса. Уже к осени я похудела без всяких диет почти на десять килограммов. Стать Дюймовочкой без усилий и ограничений в пище – да ведь о таком можно только мечтать. И я бы, конечно, радовалась подобному в другой ситуации, но в депрессии и это становится неважным. Да, комплименты о стройности было приятно слушать, но на самом деле за ними стояла выматывающая, изнуряющая депрессия. Она мучила меня так сильно, что я перестала хотеть есть. Я ела, потому что понимала: есть надо; если я не буду этого делать, силы совсем меня покинут. Слишком большую цену я платила за стройную фигуру.

В тот момент самым сложным для меня стала необходимость разговаривать. Каждое занятие, перемены, презентации клуба, продажа абонементов, обзвон родителей – везде нужно было говорить, говорить, говорить.

– Больше всего я хочу на занятии помолчать. Сесть в сторонке так, чтобы меня никто не замечал, и молчать, – призналась я маме.

Моя улыбка становилась всё шире, слова – всё радушней. Только бы никто не заподозрил, какая черная дыра зияет у меня внутри. Трудности с концентрацией внимания снаружи были незаметны, но любой конспект, который нужно было изучить и подготовить к занятию, давался мне с диким трудом. Мысли текли медленно, как густая жижа. Стало сложно понимать, что написано в конспекте, ещё труднее – запомнить текст. Чтобы подготовиться к очередному занятию, нужно было приложить значительное усилие. Всё свободное время уходило на подготовку к занятиям. Казалось, что дни слились в один: я ходила на работу, готовилась к работе – и больше ничего. Одновременно я непрерывно ощущала, что мне невыносимо тягостно и тошно от работы, общения, а еще от самой себя.

Группы заполнялись детьми, работа клуба набирала обороты. Я прилагала титанические усилия, чтобы никто не смог заподозрить, как мне плохо, и не догадался, насколько тяжело дается работа.

Владелица клуба почти не появлялась, и мне приходилось принимать массу решений. В декабре она мне позвонила. Я испугалась и затревожилась, что ее не устраивает, как я провожу занятия с детьми. Оказалось, что владелица звонит похвалить меня и сказать – она довольна тем, что почти все мои группы заполнены. А в конце произнесла: «Вот что значит, когда человек на своем месте».

Устраиваясь сюда, я так радовалась, что стану работать в новом клубе и именно от меня будет зависеть течение работы. Теперь каждое решение давалось мне с большим трудом – депрессия непрерывно сеяла внутри сомнения. Самое маленькое и незначительное из решений давалось с таким же трудом, как решение о покупке новой квартиры или машины. Мне казалось, что я не справляюсь, и я была уверена, что смогу делать всё гораздо лучше. Депрессия причудливо обманывала, искажала мое восприятие себя и мира вокруг. Я потеряла радость от занятий с детьми – да и всякую радость вообще. Никакое дело и даже отдых не приносили облегчения.

Как так случилось? Как могло произойти, что столь желанная работа вдруг обернулась сплошной каторгой? В какой момент всё пошло не так?

Ответа не было.