Без лишних слов

Наконец-то голос в динамике объявил нужную мне станцию, и я поднялся из недр земли на поверхность. Район Коньково. Если бы не Сашка, то я вряд ли когда-нибудь побывал бы тут. Я быстро прошел во двор, а вскоре уже открыл входную дверь серой десятиэтажки. Когда-то давно это здание было обычным общежитием, но постепенно комнаты в нем выкупались и переходили в собственность жильцов. Благодаря самостоятельной перепланировке комнат, появились двух и даже трехкомнатные квартиры семейного типа, если их таковыми можно было считать. Душ и кухня по-прежнему были общие на этаже, хотя некоторым хозяевам удалось установить собственные. В одной такой маленькой квартирке было все, что нужно для жизни: душевая кабина с туалетом, а в углу электрическая плита. Со временем многие хозяева начали сдавать такие комнаты студентам и малоимущим. В эти категории и попадали Сашка и его сосед. Они жили вместе в двухкомнатной квартире. Правда, у них не было ни ванной, ни туалета, ни даже кухни, и им приходилось пользоваться общими на этаже. Хотя, если честно, то я не уверен, что их волновали все эти мелочи. Сосед не платил ни копейки за жилье, потому что хозяин квартиры был его близкий друг. А Сашка платил очень небольшие деньги, и тут скорее сыграли роль не удобства, которых не было, а соседство. Приличная скидка из-за соседа пьяницы. В общежитие как всегда кипела жизнь. Я зашел внутрь.

— Здрасти тетя Лида! А Сашка дома? — с порога спросил я у комендантши, которая как всегда занимала свое привычное место, рядом с лестницей на диване, где стоял телевизор.

— Дома, куда он денется. Он приболел что ли, давно не выходил — не отворачивая головы от телевизора, ответила она.

Лифт в общежитии, как всегда, нуждался в ремонте, поэтому я, набравшись сил, один за другим миновал все лестничные пролеты и вскоре оказался на восьмом этаже. Я постучал в квартиру. Тишина. Я постучал еще раз, а затем еще. Вскоре послышались медленные шаги и дверь открылась. На пороге стоял дядя Вова — матерый мужик лет шестидесяти с хвостиком. Темные, местами уже поседевшие, редкие волосы были зачесаны назад, густые бакенбарды тянулись вниз по ярко выраженным скулам, большие добрые карие глаза, затянутые алкогольной пеленой и неровная щетина. Он был высоким и худощавым и всегда выглядел абсолютно одинаково. Тельняшка в полоску, заправленная в трико, и большой сизый нос, который и зимой и летом был одним цветом. Именно в таком образе он всегда встречал меня, и этот день был не исключением. В своем далеком прошлом дядя Вова был, как и я, музыкантом, правда, играл он на клавишных инструментах. С его слов он еще студентом приехал покорять Москву. Не без труда он поступил в «Высшее театральное училище им. Б. В.Щукина», но по каким-то загадочным обстоятельствам доучиться до конца не смог. Говорил, что потом даже входил в оркестровую труппу большого театра и много путешествовал по Советскому Союзу. Верится, конечно, с трудом, но кто его знает. Жизнь странная штука. Потом ближе к перестройке дяде Вове удалось открыть один из небольших магазинчиков на Арбате. Покупал — продавал различные антиквариаты, предметы искусства, граммофоны, магнитофоны, виниловые пластинки и прочее. Но в девяностые, когда подобные точки уходили на раз — два, он лишился своей работы, влез в долги, связался не с теми людьми, запил и в итоге потерял все. Только старый баян — это теперь все, что у него осталось в этой жизни. Благо его друг и коллега по ремеслу, тоже продавец антиквариата, приютил его в своей квартире, которую он сдавал в общежитии. Платы с него он не брал, в счет старых заслуг, ведь если бы он сам оказался в таком положении, то дядя Вова поступил бы точно так же. Вот она настоящая дружба. Дети, жена, семья, не знаю, но дядя Вова никогда про них не рассказывал, даже если они и были. Теперь он имел дело с музыкой, лишь только тогда, когда жизнь совсем прижмет и мелочи на очередной фанфурик не найдется. Тогда он смело берет в руки баян и играет часы напролет в метро «Коньково» или «Беляево», чаще на углу возле разливного магазина.

— Сашка у себя? — переводя дух от марафона по лестницам, спросил я.

— Да, у себя, проходи пионер — прохрипел дядя Вова.

Я вошел в проходную комнату, где мне в нос сразу ударил резкий запах настойки боярышника, любимого лакомства дяди Вовы.

— Давай, садись! — показал он рукой на диван.

— Да мне срочно нужно — замялся я.

— Сашка никуда не денется! А тебя давно не было, садись — заворчал он и еще раз махнул на диван.

Выбора у меня не оставалось, как присоединиться к застолью и выслушать очередные истории о былой жизни музыканта, которые я и так уже знал наизусть.

— А я рассказывал тебе о гастролях в Ленинград? — начал дядя Вова.

Хоть я уже и слышал эту историю несколько раз, но из вежливости покачал головой.

— Тогда слушай, пионер — и дядя Вова разлил в две рюмки водку и начал свою историю.