Без любви

— Она дала показания. Вот, — Танов протянул Виткову протокол допроса. Пока Сергей Васильевич знакомился с показаниями Ястребовой, Танов сидел, опустив голову, стараясь переварить только что полученную информацию. Ударить ребенка головой об угол стены, двое суток хладнокровно ждать его смерти, сжечь тельце восьмимесячной девочки на костре, не теряя присутствия духа, инсценировать похищение, организовать алиби, под которое не подкопаешься, — и все это под модные песенки про любовь-морковь, про розы-морозы, про счастье-ненастье. Непостижимо. И никто не сошел с ума. Оба родителя в здравом уме и доброй памяти. Оба собирались благополучно жить дальше — есть, пить, гулять, смеяться, целоваться.

— Кошмар, — произнес Витков, дочитав протокол, и в кабинете воцарилась тишина. — Я все мог предположить: и версию с любовником, и то, что ребенка просто продали, но такое!

Помолчали. Было о чем помолчать.

— Сейчас все просочится в прессу, поэтому завтра будет полно репортеров, нам надо к этому быть готовыми, — сказал Витков.

— Завтра придется проводить следственный эксперимент в квартире родителей — убийц, а также на месте, где захоронено тело ребенка. Поэтому я предлагаю дать в прессу ложную информацию. Скажем, что тело девочки Лунов закопал в могиле своего родственника. Надо узнать, где есть захоронения его близких. Если сказать правду, мы просто не сможем работать.

— Согласен. Да, кстати, привезли еще дядьку Ястребовой, его тоже надо допросить. Предлагаю сначала его, а потом Лунова. Ему ведь как-то в свою деревню добраться надо, пока автобусы ходят. И еще, он у нас соучастник или нет?

— Нет, конечно. Какой же он соучастник?

— А кто прятал Ястребову и Лунова?

— Так разве он знал, что их разыскивают? Мы же им меру пресечения не избирали, в розыск их не объявляли. Что он должен был делать? Приехала племянница с мужем, у них такое горе. На мой взгляд, он ничего противоправного не совершал, так как в его действиях нет никакого умысла.

— В принципе, да. Но тогда надо хотя бы отказной материал подготовить, где подробно написать, что в его действиях состава преступления мы не усматриваем, — согласился Витков.

— Хорошо, я сегодня с ним побеседую, а завтра все оформлю.

Дядя Володя оказался простым деревенским мужичком. Сразу видно — работяга, вены на руках выступают, под ногтями грязь, одежда поношенная. Танов допрашивал его не потому, что хотел получить какую-то ценную информацию, а потому, что так положено. Вольно или невольно человек стал свидетелем в деле.