Без любви

— Никуда не смотрела. Она собой была занята. Новые наряды, маникюры, педикюры. Только бы мужу понравиться. А ребята наши говорят, у нее дома такой порядок ослепительный, такая стерильная чистота, как в хирургическим отделении. Тоже — чтобы мужу угодить. По словам соседей Лунов-старший всю жизнь гулял от своей жены. Это ее тревожило по-настоящему. А воспитанием детей занимался отец. Воспитывал, как правило, кулаками. Еще неизвестно, у кого жизнь слаще была, у Лунова или у Ястребовой.

— А что с младшими детьми Луновых?

— Младшие мальчики — близнецы. Служат в армии. Осенью вернутся домой. Родители надеются, что будут поступать в технический ВУЗ. Они не такие, как Игорь. Не так озлоблены. Их всегда двое — у них свой мир. Это помогает при формировании характера. Да и побоев им меньше досталось. Большая часть отцовского недовольства жизнью пришлась на долю Игоря.

— Ну что, предлагаю свиную отбивную. Здесь ее хорошо готовят.

— Я не против.

Когда принесли горячее, содержимое графина подошло к концу. Разговор был в самом разгаре, поэтому Витков попросил повторить.

— Это же надо такое придумать, — не унимался Витков, — все так четко спланировал.

— Так у него же отец был сотрудник милиции. Сыночек, видимо, в детстве рассказов от него наслушался, детективов насмотрелся и включил свою бурную фантазию.

— Если бы не удаленное фото в телефоне, то, наверное, мы еще долго бы этого ребенка искали.

— Нет. По поведению Ястребовой сразу все было понятно. С самого начала ее колоть надо было.

Долго еще сидели следователи за ресторанным столиком, перебирая только им понятные частности законченного громкого дела. Потом долго гуляли вокруг гостиницы «Голубая Лагуна», с удовольствием вдыхая ночной мартовский воздух, пахнущий дымком и настоящей весной. Да, настоящей весной — она уже не за горами. Слабый ветер нежно покачивал ветви деревьев, которые скоро зазеленеют. Высоко в небе неспешно плыли прозрачные облака, в просветах между ними то и дело улыбалась добродушная луна.

— К богу плывут облака, — неожиданно для самого себя сказал Танов, вспомнив вдруг Наташу и ее любовь к творчеству Марины Цветаевой.

— Куда? — искренне удивился дубровский следователь, не ожидавший от коллеги знания поэтических строк.

— К богу, куда же еще? — ответил Танов и зевнул. — Поздно уже. Пожалуй, пора по домам.

Так закончился еще один день следователя Павла Николаевича Танова.

Глава 25

Рита проснулась от очередного кошмара. Она резко села на кровати, провела рукой по лбу и поняла, что вся взмокла.

— Господи, опять этот сон.

Она обвела взглядом камеру, вспомнила, что уже второй месяц находится в колонии общего режима. Серые бетонные стены, решетки на окнах, железный умывальник, даже шконка, на которой она спала, — все это настолько отвратительно, что порой не хочется жить. Если бы ее определили в камеру с другими заключенными, то, наверное, было бы легче. Однако была бы она жива в общей камере? Ведь уже два раза на Риту покушались. В тюрьме не любят детоубийц.

Рита схватилась руками за голову и сидела так около часа. За что ей это наказание? Каждую ночь к ней приходит Леночка. Она тянет к ней свои маленькие ручонки, потом улыбается во весь рот, так что видны четыре прорезавшихся передних зуба, и пытается что-то сказать. Но Рита не может разобрать, что она говорит. Хочет обнять ее, притянуть, прижать к себе, но… Девочки рядом нет. Рядом — пустота.

И так ночь за ночью. После того как девочка исчезает, уснуть Рита уже не может. Вспоминает деревню Перелазы, окрестности. Счастливые минуты под рябиной. Мечтает о том, как будет жить после колонии. Найдет работу. Пойдет учиться. Выйдет замуж. Родит ребенка. Стоп! Возникает личико погибшей дочки. Широко раскрытые глаза, тонкие пальчики. Птичий запах нежной детской головки возвращает в реальность. Леночки больше нет. И никогда не будет. Не побежит ее девочка по зеленой траве, резво перебирая крепкими ножками. Не удивится желтому одуванчику. Не заглядится на облачко, похожее на барашка. Никогда не будет она нарядной первоклассницей, не будет запевалой в школьном хоре. Никогда не будет у нее косичек, белых бантов, туфелек с перепонками, большого красного мяча.

Ночь никогда не кончится для Риты. Утро настанет, но не для нее. Рита плачет. Потом стонет. Потом тихо скулит. Потом засыпает. Чтобы завтра все началось заново. Лютики, одуванчики, бантики, сандалики, красные шарики. И опять ночь. И опять безрадостное утро. И так без конца.

Отца Леночки Ястребовой Игоря Лунова приговорили к девятнадцати годам колонии строгого режима. О том, каково ему там, знают только его родители, да и то в общих чертах. Игорь не любит рассказывать о себе, тем более в письмах. А для свиданий время еще не пришло. Колония строгого режима — не пионерский лагерь.

Однако бывший милицейский начальник Константин Лунов надеется, что если Игорь будет вести себя хорошо, то срок ему непременно скостят. И его первенец еще сумеет найти свое место в жизни.