Без маски

«Я люблю тебя, всегда буду любить, Гранд. И если мы поссоримся, и даже разойдемся. Запомни, я не смогу разлюбить тебя», – шептали воспоминания ранним утром, и я зажмурился, желая прогнать от себя эту ложь. Так красиво играла на мне, знала точно, что говорить и как не вызвать подозрения. Только зачем? Почему?

Смотреть в зеркало было противно, поэтому я просто вышел из спальни и направился на кухню в поиске хоть чего-то съестного. Нашёл яйца, сковородку и замер.

***

– Гранд, у тебя что-то горит, – рассмеялась Лив за моей спиной, а я пытался хоть как-то убавить огонь на плите.

– Нет, тебе кажется, – буркнул я и только увеличил пламя.

Громкий смех Лив позади и теплые объятья за талию окончились поцелуем на спине. Мурашки ожили и полетели по позвоночнику, а я закрыл блаженно глаза.

– Ты отравишь меня, малыш. И самого себя, – рука Лив потянулась к кнопке на панели плиты, и она выключила её.

– Блять, ну я же старался, – обиженно протянул я.

– И это главное, что ты хотел сделать мне приятное. Ты сделал, Гранд. Я не помню, когда так смеялась в последний раз, – улыбнулась она и, взяв сковороду, выбросила мое творение в урну.

– А как же накормить бездомных? – Изогнул я бровь.

– Они бездомные, думаю, на их долю бед хватило, – хихикнула она и открыла холодильник. – Садись, я сейчас тебе сэндвичи сделаю, а то ты опоздаешь.

– Я люблю тебя, ты знаешь об этом. А за что ты любишь меня, ведь у меня руки из задницы выросли? – Я обнял её за талию, пока Лив искала в холодильнике ингредиенты.

– За то, что ты упертый, как баран. Не обязательно любить за что-то, лучше вопреки, это и есть настоящее чувство. И оно твоё, мой невыносимый и любимый Гранд, – она повернулась и щелкнула меня по носу.

***

Я зажмурился и положил всё по местам.

– Лгунья, – горько прошептал я и налил себе апельсиновый сок.

– Ну, доброе утро, – сказал Лес и прошел к барной стойке.

– Ты ездил? – Не смотря на него, я отпил сок.

– Да, ездил. Ключи Лив я положил на кухонный стол у тебя в квартире, она передала их портье внизу, – сообщил он.

– Спасибо, – сдавленно ответил я.

– Она кое-что оставила тебе, – цокнув, произнес Лес, и я поднял голову.

Он достал из заднего кармана конверт и положил на столешницу. Я впился взглядом в белую бумагу и сглотнул.

– Ты читал? – Мрачно спросил я.

– Нет. Но ты прочитаешь сейчас.

– Что я там не знаю? Она написала, как ей жаль, что так все получилось? Нет, мне не нужна её жалость. Пусть будет счастлива! Ненавижу её! – Я стукнул кулаком по столу.

Лес усмехнулся и взял конверт, распечатывая его и доставая лист бумаги, исписанные черной ручкой.

– Не смей читать его, – процедил я, пытаясь выхватить послание у друга.

– Знаешь, твоя проблема так и осталась. Ты не доверял ей, а я верю, поэтому мне не страшно читать эти слова. И ты должен их слышать и принять её решение, даже если это конец, и она на самом деле влюбилась в другого, – на лице Леса ходили желваки, как он защищал её.

И мне стало неприятно от его любви. Его чувства добивали итак разбитое сердце.

– Присядь, письмо длинной, – посоветовал он, а я просто развернулся и пролетел мимо него в спальню, хлопая дверью.

Не хватило у нее сил сказать мне все в лицо? И я должен это слушать сейчас? Нет. Довольно с меня этой боли!

– Ладно, у меня здесь двери тонкие, поэтому и за ними ты услышишь всё. Я начинаю, – сказал Лес, а моё сердце замерло, ожидая душевного истребления.