Без маски

– Прости, Маргарет, – выдавливая из себя каждую букву, произнесла Патриция.

– Ни… ничего, – ответила мама.

– Теперь у Ливи, – разрезал тишину, создавшуюся после заиканий мамы, Гранд.

Патриция сглотнула и немного скривила нос, бросив взгляд на папу, призывающий завершить её унижение. Но папа просто стоял. Я не могла угадать мысли, заполоняющие его голову, но он явно не желал спасать свою жену.

– Прости, Оливия. Я погорячилась, – когда она произнесла эти слова, мне почему-то стало смешно. Вот действительно смешно, как взрослая женщина прости прощения лишь потому, что приказал её сын. Но я сжала губы и опустила голову, только бы никто не понял, что я полная психически неуравновешенная идиотка.

– Всё нормально, – выпалила я, смотря на свои тапочки.

– А теперь свалили оба из нашей квартиры, – Гранд махнул в сторону двери.

Я закусила губу, чтобы не выдать себя. Патриция подала голос, и как только я услышала этот звук, поняла, что зря она вообще рот открыла.

– Если я сейчас уйду, то больше никогда не вернусь. И когда она тебя бросит… та, которую ты так оберегаешь от всех, то не беги ко мне, лучше сразу сдохни, как твой папочка! Я пожертвовала всем, что ради него, что ради тебя! И ни от одного из вас не получила должного ответа! Ты это он, только Дэвид больше никогда не испортит мне кровь, а ты будешь смотреть, как твоя Ливи медленно умирает от отравления ядом, которое ты зовёшь любовью! А я могу сказать, почему я так изменила мнение о вашей паре! Легко! Эти женщины, что Маргарет, что Оливия убивают мужскую силу. Они как пиявки питаются кровью и потом бросают мужчин, когда они иссушены. Когда не представляют ничего ценного. Они становятся ни на что не годными. Это две чёрных вдовы, жалящие своей иглой, делающие импотентами на всю жизнь!

– Пати, – в ужасе прошептал папа.

Я закрыла рот рукой. Мама охнула. Тейд немного приоткрыл рот, Реджи матюкнулась, а Джим присвистнул. Я подняла голову на Гранда, который даже побледнел от этого заявления. Он хотел сделать шаг в сторону матери, и его руки сжались в кулаки, но я успела обойти его и обнять за талию, прижимаясь к его груди, слыша, как быстро и отчаянно болезненно бьётся сердце.

– Пожалуйста, Гранд, любимый, не надо. Пусть идёт, пусть оставит нас. Пожалуйста, – взмолилась я.

– Хью, я предупреждал, – хотя я чувствовала, как тело Гранда под моими руками вибрирует от злости, его голос был спокойным, и от него кровь застыла в жилах. Это был приговор.

– Гранд, не надо. Она просто в отчаянии и любит тебя, просто… просто… чёрт, Пати, как ты могла такое сказать? – Папа начал о чём-то просить Гранда, но я даже не вслушивалась.

Почему-то мне казалось, что, держа его в своих руках, обнимая и поглаживая ладонями по спине, я передаю ему свою силу сейчас, чтобы пережить этот момент. Сейчас я поняла, что иногда ради человека рядом и собственного счастья приходится прощаться с родными людьми. И это не больно, это неприятно. Ощущения, что у тебя аппендикс. Шрам останется на всю жизнь, период адаптации будет довольно долгим, а сама операция прошла с успешным провалом.

– Убери её отсюда, – мрачно предупредил отца Гранд.

– Я ещё не всё сказала! – Закричала Патриция. – Не трогай меня!

Но, видимо, отец потащил её к выходу, потому что крики смолкли и дверь хлопнула. А я цеплялась за Гранда, боясь посмотреть в его лицо.

– Ливи, отпусти меня, – сухо бросил он и сам оторвался от меня. Развернувшись, он вышел из кухни, а я увидела только напряжённую спину и резкую походку.

– Господи, – прошептала мама и закрыла лицо руками. Она начала всхлипывать, а Тейд её утешал. А я разрывалась: пойти к маме или побежать к Гранду.

Выбор был очевиден, и я, ни слова не произнося, вышла следом за ним и прошла в спальню. Тихо прикрыв за собой дверь, я осторожно подошла к сидящему на постели Гранду и остановилась. Его голова была опущена, а руки сцеплены в замок так сильно, что вены отчётливо выступили под кожей.

– Гранд, – тихо произнесла я и присела на корточки возле него. – Прости, это я начала ругаться с отцом. Если бы я сдержалась, то ничего бы не произошло.

Он поднял голову и посмотрел на меня пустым взглядом. В его зелёных глазах не было ничего живого, одна мрачность и даже боли я не видела.

– Прости, – прошептала я.

– Ты любишь меня? – Неожиданно спросил он. – Именно меня, а не то, что я имею?

– Господи, конечно, я люблю тебя, – ответила я на одном дыхании. – Люблю, разве ты не видишь?

Он не ответил, а лишь отвёл взгляд. Ноги затекли, и я встала, чтобы сесть рядом. Но Гранд схватил мою руку и повалил на постель, нависнув сверху.

– Гранд? – Я упёрлась ладонями в его грудь, потому что неприятный огонь, загоревшийся в чёрных зрачках, отчего-то испугал меня, и я сглотнула.

– Я хочу тебя трахнуть. Сейчас, – его голос звучал грубо.

– Но… там же мама…

Я не смогла договорить, потому что Гранд впился в мои губы, подминая их с извращённой жестокостью. Было неприятно больно, но любовь… моя глупая любовь затмила все только в одном желании – помочь ему справится с этим утром.