Без меня меня женили (СИ)

— Хорошо, спасибо, — ответила послушно. — Вы больше не обижаетесь? — в немой мольбе прижала ладошки к своей груди, пытаясь заглянуть в тёмные глаза, не видные сейчас за краем капюшона.

— Нет, — ответил односложно и как всегда ровно. — Вы не против, если я побуду здесь?

— Вам же больно так сидеть, — тут же обеспокоилась его состоянием. — Вам сейчас к себе нужно. Снять одежду, ведь давит же и боль причиняет. И неудобство…

— Жалость… — с непонятной мне досадой сказал супруг. — Переживу, не мучайтесь лишними эмоциям. Не первый и не последний раз.

— И всё равно я буду переживать. И это не жалость. Это сопереживание, — возразила ему, отходя к своему ложу.

Попутно нагнулась над корзинками, погладила кошек и щенят. Найда убежала гулять одна. Котятки уже довольно уверенно держались на лапках и постепенно превращались в забавных игрунов и исследователей окружающего. Но сейчас они присосались к мамке, разнеженно улёгшейся на подушках.

— Сопереживание… жалость… Бессмысленные чувства, — отмахнулся он от моих слов равнодушно.

— А что не бессмысленно, Дронд? — впервые в разговоре назвала его по имени. — Что-то же не должно быть бессмысленно?

— Тьма. В ней есть смысл, — ответил не сразу, думала уже и не разродится.

— Какой? — мне правда интересно было, что он скажет.

И снова долго думал, прежде чем выдать:

— Без ночи не бывает дня. Тьма укрывает тех, кто вынужден прятаться и выживать. В тьме можно найти покой…

— Но разве нет того же в Свете? — улыбнулась ему мягко и светло.

— Как это? — тут же озадачился и сел в кресло, приготовившись слушать мои доводы.

Надо же, даже эмоции какие-то проявил, так я его заинтриговала.

— Без света не бывает ночи. И в Свете можно спрятаться, ведь свет ослепляет, давая возможность скрыться. Свет дарит ощущение радости и тепла. И в нём тоже можно найти покой, если не воспринимать за свет только огонь… Ведь бывает свет любви, эмоций, сопереживания, — слова сами приходили на язык, можно было только удивляться вдруг открывшимся ораторским способностям.

— Мы говорим о разном. Это два полюса, никак не соприкасающихся, — не согласился он со мной.

— Противоположные половины? Но как же это они не соприкасаются? Ведь свет причина появления тени… а ещё есть сумерки, когда и свет, и тьма смешиваются, — поражённая уставилась на него, ведь говорю же очевидные вещи. — А ещё в ночи можно заметить свет звёзд. И они, ночь и звёзды, вполне уживаются друг с другом.

— Этого я не учёл, — выдал он, подумав. — Но почему же тогда ваш Свет сжигает меня, а моя Тьма вас душит? Мне приходится её приструнивать… Ей очень хочется затушить вас навечно.

— А я могу приструнить свой Свет? — тут же вычленила нужную информацию из его слов. — Чтобы вас больше не обжигало? Ведь пока вы на меня не обиделись, в ваших покоях мне было более-менее комфортно, — а сама попутно подумала о том, что с супругом надо бы поаккуратней, если обидится ещё раз, сможет ли удержать свою Тьму?

Её обиженное дыхание очень даже неплохо запомнила. И как оказалось, оно для меня может стать последним воспоминанием в этой жизни. А не спровоцировала ли Тьма моё последнее умирание?

— Не знаю, — ответил честно. — Это вы у него должны спросить.

— Ещё бы понимать как… — прошептала расстроенно. — А вам очень убить меня хочется?

— Не мне, моей Тьме… Но мы с ней договоримся как-нибудь. Можете не бояться. Рядом со мной вам ничего не грозит, — потёр руку пальцами другой и вздохнул.

— Чешется и щиплет? — тут же вспомнила о том, что он болеет по моей вине.

— Снова жалость? — тут же спросил спокойным тоном.

— А если не жалость? Почему вам на ум приходит сразу она? — склонила голову на плечо и прищурилась, рассматривая мужчину сквозь ресницы.

— Вы очень сострадательны… Природа такая. Не можете не жалеть сирых и убогих, — голос звучит спокойно, но почему-то кажется, что этот разговор моему супругу перестал нравиться. — Что же тогда, если не жалость?

— Вы не сирый, и не убогий! — горячо запротестовала я. — Совсем нет! Почему вы решили, что я так думаю о вас?

— Вы не ответили на мой вопрос… Почему? — перевёл все стрелки на меня, хитрый.

— Какой вопрос? — честно пыталась вспомнить о том, о чём он меня спрашивал, но как-то вылетело из головы в пылу спора.

— Что тогда, если не жалость? — терпеливо задал его ещё раз.

А, действительно, что? Тут же озадачилась поиском ответа, уйдя в себя. Не знаю, сколь долго молчала, забывшись, но вздрогнула от того, что меня спросили:

— Ну?

— Благодарность, — взялась за перечисление того, что откопала в душе. — Сострадание. Сопереживание вашей боли, ведь виновница её — я. Желание помочь и облегчить боль… Знать бы только как… И нежность, — завершила ревизию собственных чувств и только потом поняла, что только что ляпнула. — Ой! — прикрыла рот ладошкой, но было уже поздно.

— Что? — мужчина подался всем телом ко мне, явно растеряв всю свою привычную невозмутимость.

— Ничего, — ну почему не существует функции возврата вырвавшихся случайно слов?

Супруг так разволновался, что скинул капюшон и уставился на меня во все глаза, переспросив ещё раз:

— Что? Это не шутка?