Без меня меня женили... (СИ)

   Это всё заметила мельком, то, что происходило в заброшенной избушке -- не пахло в ней обжитостью -- привлекало много больше внимания. И я сосредоточенно попыталась разобраться с тем, что происходит. Видно по всему, что девушка горюет из-за молодого человека. Парень же, золотоволосый, голубоглазый, зажимал рукой глубокую рану в груди и смотрел вверх. А совсем юная девушка, только недавно вышедшая из детского возраста, держала его за вторую руку и плакала... а точнее выла от безысходности и горя. Но даже зарёванная мордашка, была невероятно хороша, как и светлая, тяжеленная, густая коса, волочившаяся сейчас по полу. И от этого нечеловеческого плача, в душе на куски разрывалось что-то такое, от чего мне самой становилось очень плохо. Ну очень плохо. Хотелось тоже завыть и сделать хоть что-нибудь, чтобы изменить ситуацию...

   Я скакнула ниже, на чашку и склонила голову набок, пытаясь услышать то, что начал шептать парень:

   - Уходи... Меня они пощадят. Но не тебя. Отец тебя просто убьёт. Оставь меня.

   Девчонка отрицательно помотала головой, отказываясь от этого предложения и, всхлипнув и высвободив руку, решительно рванула подол простого, длинного платья, перестав выть. Утерев слёзы, свернула из полосы оторванной ткани что-то вроде тампона и решительно произнесла:

   - Мне не жить без тебя. Я всё-всё сделаю. И навстречу им пойду, чтобы быстрее привести к тебе. Они тебя спасут... А я... мне без тебя страшно, а с тобой нет. Ты только дождись. Слышишь? Не уходи... Главное не уходи, - и такая тоска и обречённость звучали в голосе девушки, что было понятно, в спасение молодого человека и своё она не очень-то и верит.

   - Нет. Не ходи, - с трудом прошептал молодой человек. - Мне совсем чуть-чуть осталось. Побудь со мной это чуть-чуть.

   - Я... должна, - снова сорвалась в плач девушка.

   - Если бы не медведь... - прошептал парень. - Если бы осталось хоть немного сил...

   Девчонка снова горестно взвыла и выронила свёрнутую ткань из рук.

   - Любовь дарит только обречённость, - философская улыбка исказила губы молодого человека.

   С этим утверждением... Я вроде бы была и не согласна, и в то же время, что-то такое толкнулось в грудь, вызвав острый приступ тоски и боли. Взлетела вверх, дёрнувшись от этой боли, сделала круг под потолком и услышала:

   - Линда, смотри... - молодой человек протянул руку, показывая на меня. - Видишь?

   - Что? О чём ты? - не сразу сориентировалась горюющая девушка. - Что это?

   - Поймай... - попросил парень.

   - Но... - неуверенно протянула всхлипывающая девушка, явно не желавшая отходить от молодого человека.

   - Поймай, - попросил ещё раз.

   И это пожелание мне очень не понравилось, никому попадаться в руки мне точно не хотелось. Потому испуганно, не сразу сообразив где выход, заметалась под потолком. Задела крылом статую богини и еле-еле выровнялась. Маленькой пёрышко выскользнуло из крыла и медленно кружась, опустилось аккурат в чашу, которую держала статуя. И там тут же затеплился слабый, золотой огонёк. А я, сориентировавшись, наконец, смогла выскользнуть за дверь, при этом ругая себя за то, что забыла о собственной безопасности. Так испереживалась за этих двоих, что рисковала быть пойманной. Но сердце за двух влюблённых болело, очень сильно. И так хотелось, чтобы у них было всё хорошо. Потому-то, вместо того, чтобы вернуться на дерево, я устроилась у низенького мутного оконца. Сквозь него было очень плохо видно и какое-то время я сидела, заглядывая в него и колеблясь -- вернуться сквозь дверь или нет.

   Шум где-то неподалёку, звон оружия, шаги... кто-то говорил что-то пока для меня неразборчивое. Всё это заставило меня испуганно вспорхнуть на дерево и спрятаться за листвой. Я с любопытством выглядывала наружу, стараясь держаться так, чтобы меня никто не заметил. И вздрогнула, когда услышала женский голос за спиной:

   - Шур? Живая? - столько удивления звучало в этих словах, что я подпрыгнула, чтобы развернуться лицом к говорившей, при этом нисколечки не боясь.

   Ответить я не могла, только рассматривать, наклоняя голову то в одну сторону, то в другую, ту, кто висела в воздухе и с изумлением смотрела на меня. На даме было белоснежное одеяние, очень похожее на тунику в пол, с длинными рукавами. По горловине, рукавам и подолу шла вышивка, горевшая огнём, похожим на тот, который я оставила в чашке. Язычки пламени плясали, переплетались в красивый, завораживающий узор. Длинные золотые волосы очень красивой женщины -- девушкой её назвать язык не поворачивался, даже несмотря на то, что выглядела она очень юной -- рассыпавшиеся по плечам, бросали отблески света на её лицо. А в руках дама держала чашку, гипнотизируя при этом меня мудрыми, синими глазами.

   - Иди ко мне, - протянула руку женщина с чашкой.

   И я повинуясь тому, что чувствовала, так будет правильно, перелетела к ней на запястье, забыв на время о происходящем у дома. А потом тревога потеснила любопытство и я глянула на даму, пытаясь дать ей понять, что не отказалась бы от помощи такого могущественного существа, как она.